Обзор 1 Кто решает, что такое поэзия

#школа_сонета_критика_2025


 

Напоминаю, что с октября 2025 года (после достаточно долгого перерыва) работа данной страницы возобновится, но в новом формате. Т.к. накопленному поэтическому материалу (и по-прежнему собираемому по теме сонет и его дериваты) необходимо правильное оформление, на первый план выйдут критические обзоры, статьи по теории жанра, аналитика и исследования. Сбор текстов (спасибо авторам, которые взяли на себя эту творческую миссию) частично перенесен на страницу Миры Полянской (14-строчные стихи вне сонетной традиции: газели, «восточный» сонет и др.) и страницу Елены Сергеевой (канонические формы: английский сонет и близкие к нему дериваты). С Олегом Гаценко: в завершающей стадии сборник посвященный Питерской строфике. Намётки по Рузскому сонету и продолжение этой темы с Татьяной Кантиной. Если есть авторы готовые помочь и взять на себя определенный сегмент работы над Антологией Русского сонета в 14-ти томах (примерно 200 вариаций канона и 1000 дериватов) напишите/обсудим. В сезоне 2025-2026 г.г. за мной: критическое сопровождение сортируемого материала, критическое описание и определение различных сонетных форм, формирование начальных подборок по выявленным вариациям/направлениям, их оформление и доведение до книжного формата (на их основе, также, будут печататься брошюры, как и в прошлом году презентационного характера).
Всё это потребует осмысления «нужности» и «среды обитания»/ниши в современной поэзии, данная область также будет присутствовать в фокусе нашего внимания. 


КТО РЕШАЕТ ЧТО ТАКОЕ ПОЭЗИЯ? Кризис литературной критики

Автор: Леонид ФОКИН


Несмотря на то что вопрос о природе поэтического высказывания, казалось бы, принадлежит к числу тех метафизических проблем, которые, будучи однажды сформулированными в античной традиции (достаточно вспомнить платоновское изгнание поэтов из идеального государства или аристотелевскую теорию мимесиса), продолжают воспроизводиться в различных историко-культурных контекстах, – современная ситуация обнаруживает принципиально новую конфигурацию сил, при которой сама возможность легитимного определения поэзии оказывается под вопросом. Если в классических моделях литературной коммуникации (будь то нормативная поэтика классицизма, романтическая концепция гения или формалистская теория «остранения») критерии поэтического так или иначе задавались институционально – через академические каноны, авторитетные журналы, фигуры «великих критиков» (от Белинского до Фрая), – то сегодня мы сталкиваемся с парадоксальным феноменом: профессиональная критика, всё ещё апеллирующая к сложному аппарату теоретического анализа, утрачивает статус последней инстанции в вопросах вкуса, тогда как эстетические оценки, формирующиеся в пространстве цифровых медиа (будь то твиттер-дискуссии, телеграм-каналы или тикток-обзоры), приобретают неожиданную весомость, несмотря на их кажущуюся спонтанность и несистематичность.

Этот процесс, который можно было бы обозначить как децентрализацию эстетического суждения, обусловлен не только технологическими сдвигами (хотя, безусловно, цифровизация культуры сыграла здесь ключевую роль), но и глубинным кризисом тех механизмов легитимации, которые на протяжении столетий обеспечивали устойчивость литературной иерархии. В самом деле, если в XIX веке спор о том, что считать «хорошей поэзией», вёлся в рамках достаточно узкого круга образованных агентов поля (писатели, университетские профессора, редакторы «толстых журналов»), то сегодня любая попытка установить жёсткие критерии поэтичности наталкивается на сопротивление множественности конкурирующих дискурсов, каждый из которых претендует на автономность. Социальные сети, функционирующие по логике алгоритмического усиления наиболее провокативных высказываний, создают ситуацию, при которой традиционные эксперты (литературные критики, филологи) вынуждены либо адаптироваться к новым форматам (что зачастую приводит к упрощению аналитического языка), либо маргинализироваться, сохраняя верность «устаревшим» категориям в условиях, когда сама идея канона подвергается радикальной деконструкции.
 
Примечательно, что распад традиционных институтов критики сопровождается не столько исчезновением оценочных суждений как таковых, сколько их гиперпродукцией, однако теперь эти суждения формулируются не в терминах «высокого» и «низкого», «талантливого» и «бездарного», а в категориях виральности, вовлечённости, способности текста генерировать мгновенную эмоциональную реакцию. Поэзия всё чаще оценивается не по внутренним законам жанра, а по степени её адаптивности к логике платформ, где главной ценностью становится не глубина смысла, а потенциал цитируемости. В этом смысле показательно, что многие тексты, вызывающие споры в профессиональной среде (например, обвинения в «графомании» или «эстетическом примитивизме»), могут обретать широкую популярность именно благодаря своей спорности – ведь алгоритмы соцсетей поощряют не консенсус, а конфликт интерпретаций.

Примечательно: если раньше критика выполняла функцию культурного фильтра, отсеивая «недостойные» образцы и закрепляя те, что соответствовали доминирующей парадигме, то сегодня её место занимает алгоритмическая селекция, которая руководствуется не эстетическими принципами, а метриками вовлечённости. Вопрос «Кто решает, что такое поэзия?» теряет свой трансцендентный характер и сводится к прагматике цифрового внимания: поэзией становится то, что распознаётся как поэзия достаточно большой аудиторией – вне зависимости от того, как к этому относятся хранители традиционного литературоведческого знания.
 
Означает ли это, что профессиональная критика обречена на исчезновение? Вовсе нет – однако её роль, вероятно, должна измениться: вместо того чтобы претендовать на монополию в определении «подлинной поэзии», ей, возможно, следует занять позицию рефлексивного наблюдателя, способного не только анализировать тексты, но и объяснять механизмы их социального бытования в условиях новой медиареальности. В противном случае её голос рискует окончательно раствориться в шуме цифровой агоры, где, как и две с половиной тысячи лет назад, продолжается нескончаемый спор о природе поэтического – только теперь участниками этого спора стали не философы и риторы, а блогеры и алгоритмы.




.