Городнего голова

Мама просто шла с моим фотоаппаратом и на меня не оглядывалась.
Этим пасмурным ничем не привлекательным будним днём мы отправились на озеро лотосов –
исполнять её указание: обучиться искусству фотосъёмки уже нам обеим.

– Мама, ну зачем тебе фотография? Готовила бы себе спокойно борщи, как ты это умеешь, ну...

Если обходить озеро слева – ухоженная территория с парковой зоной.
Справа же – небольшой заброшенный магазин «Елена», горы мусора и удушающая вонь.
Мать выбрала небольшую площадку, едва ли не самую загрязнённую.
Ноги её находились почти по щиколотки в грязи.

Что же тогда она могла видеть? Уж точно не то, что я своими глазами.
За её спиной была полная разруха. Гаражи рядами уходили вверх, из дверей некоторых слышалось
«нашла коса на камень идёт война на память» или же что-нибудь из Пикник’а.
Но всё же 7Б – особо излюбленная тема и у здешней гопноты...

Кому бы не хотелось поймать объективом какой-нибудь идиллический уголок Эдема,
где любой обитатель вроде изысканного цветка или прелестной бабочки... Но нет же!
Даже вполне себе ухоженная территория по ту сторону озера не казалась чем-то красивым.
При первом же приближении оптика могла наткнуться на... или вообще влипнуть во что-то такое, что...
Ну, словом, в точности отражающее нашу жизнь. (Каждую ночь, открыв окно, я словно дразню себя:
а вдруг завтра станет легче? Но каждое утро вновь уличает меня в наивности: Нет, дурочка, будет только хуже.
Дальше будет только хуже и хуже и хуже...)

Время от времени я нервничала и предлагала матери сменить локацию.
Но она так и не обратила на меня никакого внимания. (Когда же, наконец!
Да и вернётся ли мать в реальность? Нет, похоже, с ней уже всё решено. Хотя и не мною...)

В конце концов, я уже просто психанула и... пошла курить.

По дороге, уже дымя, я встречаю Александра Ивановича, которому почему-то именно сейчас и здесь
просто неймётся по самой естественной причине:
– О, Полина, привет! С-с-с-а-т-ь! Жутко хочется с-с-с-а-т-ь... Ты случайно не...
Резко теряет сознание. Пытаясь не дать ему грубо рухнуть на землю, кричу:
– Александр Иванович! Ну что же вы! Как мы без вас-то! Мы же не выдержим... Ну же!.. Ну!..
Подходит высокий очень интеллигентного вида дворник, приопускается на колено, щупает АИ пульс
и отрицательно водит головой, явно имея в виду неизбежно предстоящую когда-нибудь нам всем развязку.
Встаёт, вытаскивает из сумки чёрный пакет с молнией, укладывает в него тело АИ, аккуратно застёгивает,
а затем медленно растворяется прямо у меня на глазах.
Или наоборот: с глаз долой – так, пожалуй, вернее...

Но не из сердца же вон!
(Однако и не совсем, как может теперь оказаться, бессменному – директору Артэтажа посвящается.)

Просыпаюсь в квартире ДальнеВосточных Разлучниц на Комарова от какого-то шороха.
Лежу как обычно на своём месте – туристический коврик на полу под стеночкой в меньшей комнате.
Приподнимаюсь и вижу спящую на кровати Таню, а рядом с нею – тот самый чёрный пакет.

Пакет вдруг начинает шевелиться и из него всё громче и отчётливее начинают доноситься слова:
– Сука, блять. Уёбки. Пидоры. Всем яйца поотрываю. У, блять. Сука...
Просыпается Таня, помогает мне расстегнуть пакет. Оттуда прямо выпрыгивает АИ. Почему-то уже в трусах.
Начинает носиться по комнате:
– С-с-с-а-а-а-т-ь!... С-С-А-А-Т-Т-Ь! Вы блять...

Обоссался. Принесли полотенце, вытерли лужу. Рассказываем АИ ситуацию. Сидит, с благодарностью слушает.

Спустя лет 20-30 – вернисаж. Держу в руках роботизированную голову АИ, которая даёт указания. Говорю:
– Александр Иванович, может быть, вам пора уже, наконец, задуматься о завещании?
– с-с-С-Е-К-У-Н-Д-у! Ты что думаешь?! Я уже всё написал! Значит так, я говорю – ты слушаешь. И запоминаешь.
Дашу на моё место поставить. И найдите, блять, наконец, нормального хранителя!

Я думаю: «Может, меня?..»
Но блять – ведь без образования!
ЖЕ...

И вот на этом-то – как всегда, самом интересном – месте сон и оборвался.
Господи – только б не вещий!


____
* -б-