Соловей и Роза

Ты слышишь, как в ночи, над алой чашей розы,
Сквозь тернии шипов струится тихий плач?
Не песня — стон души, не звуки — слёзы,
Что каплями текут в бездонную печаль.

Зачем ему любить, коль каждый миг — страданье,
Коль каждый шаг — терновый, горький, роковой?
Он понимает: в этом — искушенье, знанье,
Но сердце всё же рвётся в мир любви святой.

И я, как он, горю, немым огнём объятый,
Хоть знаю — не найти ответа в вышине.
Моя любовь — костёр, моё страданье — своды,
Из пепла и тоски, воздвигнутое мне.

Но разве не в тоске рождается познанье?
Не в муках ли любви рождается её сиянье?
Как соловей сквозь мрак, сквозь терпкое дыханье,
Я шёл, и в каждом шорохе мне виделось признанье.

Пусть роза не моя, пусть ранит безразлично,
Но аромат её — мне вечный небосвод.
Я пью её, как страж, забывший о несчастье,
Как странник в мире, где и тень — источник сил.

И если нет предела, если нет объятья,
То боль — мой тайный знак, мой вечный крест.
Я — голос без лица, искра без ответа,
Я — соловей безродный, поющий в пустоту.

Но в этой тишине — бездонное сиянье,
И в пенье этом — зов, что глубь морей пронзает.
Любовь — не обладанье, не страсть, не трепетанье —
Любовь — огонь желаний, что душу опаляет.

И пусть мой голос смолкнет в вихре мирозданья,
Пусть роза не раскроет нежных лепестков,
Я был. Я пел. Я горел в безмолвном знанье.
И в этом — вся моя, вся наша благодать.

Авторский комментарий к стихотворению
(раскрытие суфийских смыслов и поэтической структуры)

1. Общий замысел

Это стихотворение — аллегория духовного пути, где:

      • Соловей — символ души, жаждущей единения с Божественным (Розой).
      • Роза — воплощение Абсолюта, Красоты и Истины, которая одновременно манит и ранит.
      • Шипы — испытания, необходимые для очищения и познания.
Текст построен как диалог с читателем, где каждая строфа — новый этап осмысления страдания как мистического опыта.

2. Подробный разбор строк

1-я строфа: Призыв к осознанию

Ты слышишь, как в ночи, над алой чашей розы,
Сквозь тернии шипов струится тихий плач?

      • «Ночь» — традиционный суфийский символ земного мира (тьма неведения).
      • «Алая чаша розы» — сердцевина истины, наполненная «вином» божественного знания (в суфизме роза часто сравнивается с чашей вина).
      • «Тихий плач» — не жалоба, а зикр (молитвенное поминание Бога), который «струится» сквозь препятствия.

Не песня — стон души, не звуки — слёзы,
Что каплями текут в бездонную печаль.

      • Слёзы в суфизме — знак духовной жажды (ср. у Руми: «Слёзы — это река, несущая к океану Любви»).
      • «Бездонная печаль» — не отчаяние, а ощущение бесконечности пути, где каждая капля страдания приближает к Богу.

2-я строфа: Парадокс любви

Зачем ему любить, коль каждый миг — страданье,
Коль каждый шаг — терновый, горький, роковой?

      • Вопрос отражает сомнение неофита («зачем идти, если путь мучителен?»).
      • «Терновый шаг» отсылает к Хадису: «Рай окружён терниями, а Ад — наслаждениями».

Он понимает: в этом — искушенье, знанье,
Но сердце всё же рвётся в мир любви святой.

      • «Искушенье» (фитна) — испытание веры.
      • «Мир любви святой» — состояние фана (растворения в Боге), куда ведёт путь сквозь шипы.

3-я строфа: Аллегория аскезы

И я, как он, горю, немым огнём объятый,
Хоть знаю — не найти ответа в вышине.

      • «Немой огонь» — ишк (любовь-жажда), которую нельзя выразить словами.
      • «Не найти ответа» — намёк на доктрину непознаваемости Бога (Аллах — «аль-Гайб», Сокрытый).

Моя любовь — костёр, моё страданье — своды,
Из пепла и тоски, воздвигнутое мне.

      • «Своды из пепла» — образ духовного храма, который строится через отречение (ср. у Ибн Араби: «Сердце — Кааба, сложенная из пепла отчаяния»).

4-я строфа: Откровение в страдании

Но разве не в тоске рождается познанье?
Не в муках ли любви рождается её сиянье?

      • Прямая отсылка к суфийскому принципу «аль-кальб аль-маджрух» («раненое сердце») — только через боль приходит озарение.

Как соловей сквозь мрак, сквозь терпкое дыханье,
Я шёл, и в каждом шорохе мне виделось признанье.

      • «Терпкое дыханье» — испытания, как горькое вино (в суфийской поэзии страдание часто сравнивается с опьянением).

5-я строфа: Смирение и благодать

Пусть роза не моя, пусть ранит безразлично,
Но аромат её — мне вечный небосвод.

      • «Не моя» — отказ от обладания (ср. у Джалаладдина Руми: «Любить — значит не требовать»).
      • «Аромат» — дух (рух) Божественного, который нельзя удержать, но можно вдыхать.

Я пью её, как страж, забывший о несчастье,
Как странник в мире, где и тень — источник сил.

      • «Тень — источник сил» — намёк на аят: «Аллах — Свет небес и земли. Его свет — как ниша, в которой лампа...» (24:35).

6-я строфа: Крест как дар

И если нет предела, если нет объятья,
То боль — мой тайный знак, мой вечный крест.

      • Крест — не страдание христианского типа, а знак избранности (как у суфия Байазида Бистами: «Слава мне!» — в момент экстаза).

Я — голос без лица, искра без ответа,
Я — соловей безродный, поющий в пустоту.

      • Голос без лица — душа теряет индивидуальность, становясь «чистым звуком» Бога.

7-я строфа: Любовь как трансформация

Но в этой тишине — бездонное сиянье,
И в пенье этом — зов, что глубь морей пронзает.

      • Зов, пронзающий глубь морей — символ проникновения в сокровенное (батин).

Любовь — не обладанье, не страсть, не трепетанье —
Любовь — огонь желаний, что душу опаляет.

      • Огонь не разрушает, а преображает (как в зикре: «Сожги меня, о Господи!»).


8-я строфа: Итог — благодать отречения

Я был. Я пел. Я горел в безмолвном знанье.
И в этом — вся моя, вся наша благодать.

      • Финал перекликается с последним стихом «Маснави» Руми: «Умри до смерти, и обретёшь бессмертие».
      • Безмолвное знание — ступень «самадхи», где исчезают слова, остаётся только Бытие.

3. Поэтические приёмы и их суфийская роль

   1. Оксюмороны:

      • "Немой огонь" — невыразимость Бога.
      • "Плач — как признанье" — слёзы как молитва.

   2. Повторы:

      • Анафора "Я был. Я пел. Я горел" имитирует зикр (многократное поминание).

   3. Природные символы:

      • Роза всегда обращена к солнцу — как душа к Богу.
      • Ночь — время диалога с Невидимым.

4. Что я хотел сказать

Это стихотворение — карта мистического пути:

     1. Этап первый (1–2 строфы) — осознание боли.
     2. Этап второй (3–5 строфы) — принятие её как дара.
     3. Этап третий (6–8 строфы) — трансформация в «ничто», где исчезает даже память о себе.

Финал — не поражение, а победа: соловей не достигает розы, но его песня становится самой розой. Как писал Руми: «Тысячи роз вырастают из шипов».

Строки стоит читать медленно, вслушиваясь в повторы и паузы — как в суфийскую музыку, где тишина между нотами важнее самих звуков.

P.S. Для читателей, далёких от суфизма, текст работает и как романтическая элегия — но его глубина раскрывается через призму традиции, где Любовь — единственная реальность.