Оковы Земли. Фантастическая повесть. 20

            *

    Еще через мгновение Алекс был уже в своей комнате. Он чуть было не опоздал: поставленный неизвестно кем на восемь утра будильник, громким четким голосом известил, что пора вставать.
    Дженни потянулась как кошечка, и проснулась.
    - Доброе утро, - сказал Алекс, - это ты завела наш будильник?
    - Нет, - ответила, зевая Дженни.
    - Это сделал я, - металлическим голосом произнес БР-218 Э.У., - сегодня понедельник и Дженни всегда встает в это время.
    - Но сегодня у нас еще выходной, - рассмеялась Дженни, так что ты, мой друг, ошибся.
    - Из-ви-ните, - сказал робот и виновато зажужжал.
    Алекс переглянулся с Дженни, и они рассмеялись. Потом Алекс привлек к себе Дженни и нежно-нежно обнял.
    Увы, сегодня без радужного купола опять оказалось не обойтись. То-то сейчас Лэридж нервничает, - подумал Алекс, весь, без остатка растворяясь в запахе волос Дженни...
    Ровно в одиннадцать, когда раздался дверной гонг, предупреждающий о приходе посетителя, они были еще в постели.
    - Это Лэридж пришел, - воскликнула Дженни, схватила со стула халат и убежала в ванну.
    Алекс тоже надел халат и пошел открывать.
    Сегодня Лэридж был в синем спортивном костюме, хорошо облегавшем его мускулистую фигуру.
    - Я решил сегодня предложить вам покататься на луноциклах, - сказал он Алексу после того, как они обменялись приветствиями, - ведь должны же вы, Алекс, знать, что это такое, коль скоро они стоят в гараже вашего коттеджа.
    - Я тоже хочу прокатиться на луноцикле, - произнесла Дженни выходя из ванной.
    - Ну, естественно, как же мы без Вас, - склонив голов в шуточном реверансе, ответил Лэридж.
    - Подождите, но ведь в гараже всего два луноцикла, - удивился Алекс.
    - Я учел и это. Третий луноцикл я привёз с собой. Сегодня мы поедем на моем автомобиле.
    Все наскоро позавтракали чудесным омлетом, который приготовила Дженни. Потом Алекс и Дженни оделись.   Дженни надела блузку и джинсы, а Алекс - спортивный костюм, который принес с собой Лэридж. Они спустились вниз и у подъезда увидели небольшой микроавтобус, который, судя по приборной доске, мог развивать скорость до пятисот километров в час.
    Лэридж сел за руль, и они тронулись. Лэридж вел машину с присущей ему предусмотрительностью и уверенностью.
    Уже на выезде с Центральной авеню на дорогу номер пятьдесят два (в прошлый раз они здесь не ездили, опасаясь пробок), Дженни воскликнула, показывая рукой на здание с колоннами очень причудливой формы, выполненных из лунного камня:
    - Это - наш театр!
    - А кто там выступает? - поинтересовался Алекс.
    - У нас есть собственная труппа и, кроме того, достаточно часто прилетают знаменитые певцы и театральные труппы с Земли. По общему признанию, у нас в театре акустика лучше, чем в Ла-Скала. Иногда в нем выступают писатели, а иногда - поэты читают свои стихи.
    - Вы не любите поэзии? - поинтересовался Алекс, увидев, как дернулись в презрительной улыбке губы Лэриджа. 
    - Я ее не понимаю, - покачал головой Лэридж, - зачем что-то рифмовать, если это можно произнести в прозе.
    - И напрасно, - горячо воскликнула Дженни, видно это был их давний спор, - языком поэтов говорят Боги.
    - Ну, тут Вы не правы, - усмехнулся Лэридж, - все что хотел, Бог сказал в Библии. Если угодно, языком писателей и поэтов говорит дьявол. Именно он создал этот стиль для отражения собственных фантасмагорий, а мы, по извечной человеческой самонадеянности, восторженно внимаем словам поэтов, заражаясь немыслимыми словосочетаниями как высушенными спорами отравленных грибов. Я считаю, что вся современная литература держится лишь на нашей ограниченности и лени, пренебрегающей первоисточниками.  Все что хотели и могли повторить за Творцом люди, они уже сказали давным-давно. Теперь они занимаются лишь тем, что переводят события с древних на современные. В мировой литературе всего лишь 36 сюжетов. Меняются лишь декорации, одежда и оружие уничтожения. Наш разговор, например, вполне укладывается в рамки эпохи Гамлета и короля Лира. От полного плагиата нас еще как-то спасает цензура (ибо есть еще что обходить и недоговаривать), и политические памфлеты, показывающие, что низменные чувства присущи даже великим.
    - А как же виртуальная реальность? - спросил Алекс.
    - Она тоже ничего не доказывает, а лишь показывает, что если с мечты содрать флёр таинственности, останется весьма неприглядная, примитивная реальность. Люди хотят в первую очередь иметь простые, вполне конкретные предметы, а не множество картин и скульптур. Сейчас не время индивидуальности, а время: «Как у...», «Как на...», и «Как от...»
    - То есть?
    - Грудь как у Киры Стоут, платье от Сламина, отдых на Марсе со всеми удобствами и так далее. Время дружбы кануло в Лету. Дружба могла быть в XIX веке, в среде дворянства и в начале XX - у российского пролетариата, которому нечего было терять...
    - И все же, вернемся к литературе, - вставила реплику Дженни, - как, по-вашему, что ее ждет?
    - Настоящую литературу губят тиражи, предполагающие, что произведение будет широко раскупаться. Здесь происходит тоже самое сращивание разума, чувств и коммерции. Средний человек способен воспринять лишь весьма банальные истины. Его интересуют истории с заведомо известным финалом. Допускается лишь разнообразие дешевой анкеты: «Да!», «Нет!» - нужное подчеркнуть. В самом деле, не читает же обыватель по вечерам учебник по классической психиатрии. А зря, кстати, оч-чень занимательный учебник! И уж если на то пошло, я считаю что шизофрения - не диагноз, а одна из вариаций мышления. 
    - И вы, конечно, знаете, как отличить шизофреника-гения от шизофреника-идиота? - насмешливо кивнул головой Алекс Блэк.
    - Естественно, - кивнул головой Лэридж, - и это очень просто: главное в науке - это поиск аналогий. Поиск аналогии между аналогиями - это гениальность. Качество нации - здоровье и способность перерабатывать информацию. Все остальное – идиотизм.
    - Ну, я бы не был так категоричен, - Алекс в раздумье провел пальцами по подбородку, - и все-таки не станете же вы спорить, что книги помогают человеку разговаривать самому с собой. Книги - это откровение. Человек так устроен, что не может удержать в себе всю полноту обуреваемых его ощущений, зато он может соглашаться или спорить с книжными истинами. 
    - На Земле совсем не осталось друзей, - неожиданно добавила Дженни, - если ты хочешь мечтать, то у тебя есть только звезды и книги.
   Алекс удивленно посмотрел на нее, а Лэридж усмехнулся и сказал:
    - Любовь к книгам - всего лишь одна из форм шизофрении. Причем, это шизофрения для слабоумных. Наш век - век технократов, а не поэтов. Человечество за двадцать один век создало такой обширный культурный слой, который, даже пользуясь ультразвуковой записью на коре головного мозга, невозможно передать человеку. Кому-то из древних принадлежало изречение: «Все уже было!» Вот это – истина. Все уже создано, написано, записано.
    - А как же театр? - поинтересовался Алекс, вспомнив о здании с колонами из лунного мрамора.
    - А театры тоже ставят пьесы, написанные давным-давно. В лучшем случае все интерпретируется под декорации сегодняшнего дня. Вспомните, хотя бы, постановку Ликара по бессмертному произведению: «Ромео и Джульетта» Вместо семейств Монтекки и Капулетти - две преступные группировки, вместо ножа и яда - скорчеры и автоматы. Отличие одно - непременный для сегодняшнего дня хеппи-энд. Вот оно - новое искусство, и вот он - мир интерпретаторов.
    - В своих рассуждениях вы ужасно злы и категоричны, - сказал Алекс Блэк, - будь я вашим психиатром, я бы предположил, что у вас было трудное детство.
    Лицо у Лэриджа дернулось, но он промолчал. Было видно, что слова Алекса задели его за живое.
    «Обо всём этом стоит серьёзно подумать» - проговорил про себя Алекс, но в слух не сказал ничего, микроавтобус как раз подъехал к шлагбауму, за которым начиналась частная дорога, ведущая к  коттеджу Блэков. Как только машина остановилась у крыльца, Дженни сразу же пошла в дом, чтобы дать распоряжение роботам на счет обеда, а мужчины проехали прямо к гаражу.

            *
            Картинка из Интернета.