я вышел на улицу

Я вышел на улицу, зимний маньяк.
Во рту прячу брань, в кармане – кулак (в сумке – нож).
Ты загадал у бога знак, хотел услышать шепот вещий.
Собирай вещи, мощей не трожь.

Я вышел за полночь, на ветках – изморозь,
Как на висках у старикана.
У тебя в целом права нет, быть как все признанным.
Я очень зол сегодня, так что будешь закатан в мрамор.

Ты сплавлен к небу, и встретишь там (мирового).
А во мне, кроме тела, ничего живого.
Кроме мрака, мой друг, хоть я смертен.
Меня избегают «чистые», как поверхность
 пыльную, грязную, очень честную.
Не отчаиваюсь, мой друг, ничего не чувствую, таких же чествую.

Там добрый дядька расскажет:
Кто кровью небосводы мажет,
По ком горела последняя, зримая, звезда.
Кто избежал суда, и стал сосудом – огонь внутри чернит им стенки сажей.
Их тень сгребает, лунной стражей,
И забирает в жерло, а там – немота, мгла, болезни, вечная простуда,
им не сбежать оттуда.

Он все тебе покажет:
Что искры да раскаты грома –
Не божий промысел, не бездны брешь.
Что салюты крайне опасны ,
Тяжелое время ,бомбежка убьет вас.
Как снаряды пламенеют, оставляя плешь.
Оставляя камни и пепелище, как всех богатых превращают в нищих.
Как всем свободным и понтовитым 
Дают указы раздвинуть плиты.
Огромный труд, так сбор горящих
Точно трупы стали сбродом тлеющих, смердящих.

Если есть Арес, он никого не оставил храбрым.
Мы сидим под кроватями, забыв все слова, кроме "мама".
Как глупые дети ждем иного прихода света,
Но он есть везде, кроме человека.

Разве не стыдно им?
Как эти огни цветасты, потом как свиреп блицкриг.
Как все остается полем выжженным,
А ты сиди обиженным, обглоданным,
Несчастным, донным подданным.
Все стало быстро и громко сломано.
Не умел выразить ни слова "но".
Так сиди заковано и беспомощно,
Тебе же нравится жалость и "как больно то".

Так сиди опять в конуре собачкою,
Чтобы пришел хозяин и руками пачкает,
Чтобы выскулить подаяние.
А он выстрелил без сомнения, ты оправдал «случайно же»,
Чтобы тихо стало, ведь сказали "тихо".
Не разбуди их, нам ведь на надо боли.
Не надейся на совесть, все бесстыжи.
Жизнь простовата и нелепа вышла.