Сити

Ходили в сумерках. Одеты были
как попало. В одежде чувствуешь
себя приятно когда она удобна
и стара. Она становится твоей
второю кожей. По аллее
навстречу плыли чьи-то лица. Люди
держали за руки детей.
Томились дети узами ладоней
родительских. Но по сырой погоде
шалить не полагается, притом
чем старше человек, тем он статичней
и бесчувственней к чужим проблемам.
Внимали разногласию ансамбля
недолго. Самодеятельность впрок
идет лишь тем, кто в ней играет.
Пинали мокрое, забытое природой
оранжевое полотно. Курили.
На то наркотик, чтобы радоваться жизни.
Покинули пределы парка.
Оазис тишины гостеприимно
обратно звал. Но от привычного уходят.
И вдоль по улице, где магазины
сияли. Все куда-то торопились.
Давно заметил, если не хватает
тебе кого-то, просто одиноко,
ты одеваешься, выходишь в люди.
Вечерний сити представляет нечто
среднее между метро и шоу.
Немного тесно, шумно, но забавно
колеса праздника скрипят,
но впрочем, едут.
Ты веселишься, время убегает.
Мы пили кофе по-арабски, черным
напитком изгоняя черта
сырости, что в этом городе таится
повсюду: в подворотнях и гардинах,
на подоконниках, в карманах, в легких.
Мы пили кофе, ты смотрела мимо.
Стояли у реки, смотрели
как тонут отражения другого
берега. Он был темней и тише.
Ты мерзла. Я обнял тебя за плечи.
Тогда-то и попался тот мужчина,
он нас сфотографировал на память.
Сказал, что очень умилен был нашим
влюбленным видом. Мы лишь улыбнулись.

1998 год