мирный город

в этом тексте я не говорю о правых и виноватых, о «за» и «против», я пишу о собственном мироощущении в двух разных точках моей земли. видит бог, я хочу, чтобы причин писать такие тексты в этом мире больше никогда не было.
выбор фото не случаен.
_______________________

Суть начинает доходить на одиннадцатый день. Как будто ведешь пальцами вдоль глубокой трещины в бетонной стене и цемент осыпается под руками.

За две тысячи километров отсюда можно позволить себе роскошь быть «за» или «против», участвовать в дебатах, писать антивоенные стихи. Здесь ты просто принимаешь данность, чтобы выжить и чтобы жить. Потому что ресурс сил и нервов на оппозицию не выдают. Само пространство говорит: или принимай реальность целиком, безоценочно, смотри, запоминай, думай, работай, живи, или вали на хрен туда, откуда приехала, со своей демагогией.

На углах домов большими буквами написано слово «УКРЫТИЕ» и стоят стрелки. Укрытия представляют собой никак не оборудованные под них подвалы. На дверях одного такого написано «УКРЫТИЕ. Ключи находятся в квартире номер 8». В этот момент хочется рассмеяться или разбить себе голову особенно звучным фейспалмом.

Вертолеты летают мимо окон четвертого этажа. Здесь это в порядке вещей и уже никого не удивляет.

Сфотографировав все мало-мальски интересное на родительской даче, я сажусь на низкий раскладной стул и расчехляю варган. Когда над дачным домиком с оглушительным ревом проносятся четыре вертолета, а потом гул стихает, на мгновение воцаряется почти осязаемая тишина. В небо поднимается птица и я замираю с варганом в руке. Не хочется тревожить тишину. Не хочется добавлять в этот край и в этот мир ни единого звука. Пусть будет так. Хотя бы еще мгновение. Ни рева, ни напева. Лишь порывистый ветер и внезапное кукареканье соседского петуха.

Когда, подождав с минуту или, может быть, больше, все-таки начинаю игру, впервые за шесть лет практики чуть не выбиваю себе зубы варганом и еще долго не могу поймать ритм. Ветер крепчает.

— Это всего лишь четыре вертолета! Тем более три из них — Ми-8. Только один был Ми-35-й.
— Что значит Ми-35?
— Боевой вертолет, способный вести обстрел.
От этого «всего лишь четыре…» и «только один…» на глаза наворачиваются слезы.

МЧС присылает уведомления о ракетной опасности по всей территории Ростовской области. Машины едут и едут по трассе, люди гуляют с детьми. Через несколько часов приходит оповещение «отбой». То же самое повторяется с беспилотной опасностью. Раньше я никогда не получала таких уведомлений. В городе за две тысячи километров нас предупреждают только о гололеде, грозах и возросшей опасности лесных пожаров  летнюю пору.

Новость о снятии запрета на дальние обстрелы приходит ко мне с ютуба. Ошеломляет факт, что люди (я сейчас не делю их ни на какие категории) раз за разом выбирают смерть. Вместо космических открытий, объединения наций для создания новых экологичных технологий, расширения границ официальной науки и обмена опытом, вместо жизни и процветания, выбирают нести смерть. К а к   т а к?

Эта новость оглушает. Я ощущаю что-то отдаленно похожее на паническую атаку и попадаю в детство. В плохой флешбэк. Нулевые, взрывы домов в Москве, захват самолета, «Норд-Ост». Ощущение тотального бессилия, чувство полной незащищенности. Тахикардия. Если тысячу раз повторить «пора остановиться», кто-нибудь остановится?

И вот тут остается только прыжок веры. Уехать прямо сейчас в свой каменный Питер я не могу, нужно выполнить все, ради чего приехала. В детстве чеченская война выбила у меня фундамент из-под ног, еще до того, как он стал прочной основой. До сих пор помню эту ошеломляющую дикость от того, что кто-то может прийти и решить, что чьи-то только начавшиеся жизни пора заканчивать.

Я вернулась в эту же точку. И война здесь гораздо ближе, чем была в двухтысячном, чем сейчас — в Питере. Воевать с войной в городе у границы — равно что останавливать лесной пожар голыми руками, а вот впервые в жизни по-настоящему довериться миру, отпустить, не спорить, принять реальность и делать, что должно — кажется
действительно
по плечу.

03 июня 2025 г.

фото: Avras