О любви и сексе

О любви, сексе и других погодных явлениях (Из наблюдений одинокого организма с памятью, паспортом и протрузией в спине)

В юности любовь — это тайфун.
Срывает крышу, заливает глаза, уносит трусы… даже те, которые ты только что купил.
Ты не выбираешь — тебя выбирает гормон.
Он как отчим на даче: появлялся редко, но если уж приехал — держись, будет копать.
Секс? Ах.
Секс — как первое вождение: страшно, дрожит колено, руки в поту, но жмёшь на газ. В кого-нибудь врезаться — это ещё цветы. Главное — запомнилось.

— Ты меня любишь?
— Уже да.
До того, как снял кроссовки. До того, как вспомнил, как её зовут. (А может, и не вспоминал.)

 В двадцать пять любовь — как сериал: кадр сменился, партнёр — тоже, сюжет всё тот же, рейтинги падают.
Ты на свидании как на собеседовании у Тарковского: всё долго, странно, глубоко, и никто не улыбается.
— Чем болеете?
— Аллергия на драму.
— Есть психолог?
— Был. Теперь у него я в чёрном списке.
— Миссионерская позиция? — Уточните, духовная или телесная?

Секс? Секс — как Wi-Fi.
Если есть — хорошо.
Если нет — идёшь на балкон, в трусах, с телефоном и надеждой.
Соседи курят, собака лает, ты на кафеле в носках, и пытаешься не вспомнить родителей.
— Подвинься.
— Это не я, это судорога.
— Отлично. Хоть кому-то было хорошо.

Иногда, после — остаётся ощущение, что кто-то что-то не скачал.

Тридцать пять. Любовь — это уже Excel.
С графиками, фильтрами и ячейкой под «бывших».
— Ты хочешь детей?
— Да, но не в этом браке.
— Ты хочешь меня?
— Да, но строго между йогой и стиркой кота.

Секс? Как сборка гарнитура в IKEA. Сначала вдохновляюще. Потом — шестигранник, инструкция на шведском и винтик, который остался.
— Милый, что это за поза?
— Это из кино.
— Эротика?
— Нет. Учебное по сборке стула «Бьёркнес».

В сорок любовь — это не штурм. Это обоюдная эвакуация с позиций.
С фразами:
— У тебя ипотека?
— А у тебя спина.

Вместо цветочных аллей — коврик в душе с противоскользящими пупырышками.
Ты не ищешь огонь.
Ты ищешь отопление. С квитанцией.
 Без пламени, но чтобы зимой не занесло.
Секс? Работает, как холодильник. Тихо, регулярно.
 Главное — чтобы ничего не текло и не тарахтело в три ночи.

 — Дорогая, помнишь, как раньше — на стиральной?
— Помню. Но теперь там кошачий лоток и зарядка для поясницы.

В пятьдесят любовь приходит… в термосе. Тёплая, удобная, с крышечкой. Её можно взять с собой. В аптеку. Она уже не требует доказательств. Она просит анализы.

— Ты здоров?
— Пока действует страховка.
— А дышишь часто — это ты по мне или по диагнозу?
— По инструкции.

Секс? Как сказано в аннотации: «Осторожно. Может содержать воспоминания». Лучше на боку. В компании тишины и мази с разогревающим эффектом.

Знаете, что удивительно?
Настоящее возбуждение — когда тебя не перебивают.
Когда дослушивают до точки.
Когда ставят чай без слов.
С тем самым лимоном, не этим горьким, а тем — полукружочками.
И рядом — сахар.
Не потому что надо.
А потому что помнят, что ты сначала пробуешь — а потом уже решаешь, как жить дальше.