Один День и его бесконечные осколки

Мне иногда кажется, что вся наша жизнь – это один-единственный, немыслимо огромный, сияющий и грохочущий День. Один День Творения, или, может быть, День Сознания, начавшийся когда-то с первого проблеска мысли в предвечной тьме и еще не дошедший до своего заката. Мы же, крошечные и суетливые, зажатые в тисках нашего восприятия, не в силах охватить его целиком. Нам достаются лишь его осколки, фрагменты, отблески на гранях разлетающегося кристалла времени.

Мы просыпаемся каждое утро, думая, что начинается новый день, а на самом деле просто подбираем очередной кусочек того самого, единственного Дня. Вот этот час – осколок рассветной прохлады, та минута – проблеск полуденного зноя, а вечерняя усталость – лишь тень, отбрасываемая еще далеким, но неумолимым завершением этого гигантского цикла. Наши радости – это солнечные зайчики, пойманные в ладони из этого Дня; наши горести – его суровые тени, от которых не укрыться.

Американцы говорят "to pick up the pieces" – собирать осколки, пытаться восстановить что-то после крушения. И в этом есть горькая правда нашего существования. Мы действительно постоянно "собираем осколки" – впечатлений, воспоминаний, надежд, разочарований – пытаясь сложить из них некую осмысленную картину своей маленькой, индивидуальной жизни. Но что, если эти "осколки" – не следствие какого-то разрушения, а сама природа нашего восприятия этого бесконечного Дня? Мы не можем удержать его целиком, он слишком велик для наших ладоней, слишком ярок для наших глаз. Мы можем лишь бережно подбирать то, что падает к нашим ногам, рассматривать каждый фрагмент, удивляясь его красоте или пугаясь его остроты.

Вся история человечества, все наши взлеты и падения, войны и периоды мира, великие открытия и трагические заблуждения – это тоже лишь разные грани, разные часы этого одного, всеобъемлющего Дня. Мы спорим о прошлом, тревожимся о будущем, но, возможно, все это происходит одновременно в ткани этого Дня, а мы лишь медленно движемся вдоль его поверхности, как муравьи по коре огромного дерева, видя лишь небольшой участок пути.

Иногда, в редкие моменты тишины или глубокого потрясения, завеса привычного восприятия на миг приподнимается, и мы словно ощущаем дыхание этого гигантского Дня – его мощь, его красоту, его непостижимую цельность. Тогда становится ясно, что наши маленькие "дни" – это не отдельные бусины, нанизанные на нить времени, а лишь разные способы взглянуть на один и тот же алмаз, каждая грань которого отражает весь свет и всю тьму единого Бытия.

И, может быть, когда-нибудь, на самом исходе, когда наши пальцы устанут подбирать осколки, мы сможем увидеть этот День во всей его полноте – не как череду фрагментов, а как единое, вечное "Сейчас", в котором все было, есть и будет. И тогда мы поймем, что каждый подобранный осколок был драгоценен, потому что был частью этого безмерного, божественного Дня, который и есть наша Жизнь.