Приключения Илии или племя Храбрых

В одной глухой и страшной чаще,
Где наверху из леса небосвод,
Звучащей,  душу  леденяще,
Жил маленький испуганный народ.
Питались только корнеплодом,
А ноги их не знали брода,
С опаской вглядывались в чащу,
И ничего не знали слаще,
Чем полукругом, перед огоньком,
Сидеть бочок к бочку рядком.
И жили так из года в год,
Жевали грустно корнеплод,
Пока не появился  ИлиЯ,
В семье, живущей  близ ручья.
Он был как все, и худ и низок,
И можно написать хоть  целый список,
Как он похож на всех,
И все похожи на него,
Однако ж был один в нем грех,
Но   хватит  греха  одного,
В особенности именного того,
Которого бы, не было у всех,
Ведь именно тогда опасен грех.
И я скажу вам  без ехидства,
Не надо в жизни  быть провидцем,
Чтоб знать, что именно с инаковости,
Без всякой веской надобности,
И начинается беда,
Так будет и так есть всегда.
Но мучить понапрасну вас не буду,
А то рассказ  я, ненароком, позабуду.
Грех  Илии известен был как  «Храбрость»,
Вот если б это была подлость,
Тогда б никто, и ничего, и не заметил,
Горошину в горохе не приметил.
Но как случилось, так случилось,
И как решилось, так решилось.
- Изгнать! - постановило грозно племя,
Как будто  Илия  не их дурное семя.
Но наш Илия не испугался,
Тотчас из дома отчего засобирался,
И вмиг исчез в той самой чаще,
Звучащей,  пуще  прежнего, кричаще.
Вначале одному, конечно, было трудно.
Сперва,  питался по привычке скудно,
Но скоро надоел ему треклятый корнеплод,
И он избрал другой питания подход.
Стал пробовать и то, и это,
Кусать из леса разные предметы.
От одного его весь день тошнило,
Попробовал другого -
В карусели дО ночи кружило.
Немало было и благого,
Красивый цвет и сочный вкус,
Приятно в животе и сытный перекус.
Узнал что жил  все это время не один,
И что меж темных и заброшенных руин
Живет невиданное им доселе племя,
Зловещее как преисподни семя.
Однако ж, наскитавшись  в одиночку,
Он в одиночестве решил поставить точку,
Но будто бы тяжелая рука,
Откуда-то с небес и свысока,
Коснулась с нежностью, но твердо
Его плеча, с наивностью расправленного гордо.
- Пос-с-с-с-стой, - шепнула ветка на ветру,
Царапая ногтями об  кору.
- Пойдеш-ш-ш-шь туда и не вернеш-ш-шься,
А затаиш-ш-ш-шься, может быть, спасеш-ш-шься,
- Прошелестела павшая листва.
Не видел он еще  такого колдовства.
- Но я же храбр и отважен! –
Илия ответил  прямо  в лес,
Что был так мрачен и пейзажен,
Но на голову Илии упала только тишина с небес.
Как не кричал, не призывал к ответу
Немой и страшный лес,
Но больше лес ему не показал чудес.
И следуя с небес завету,
Укрылся ветками наш храбрый Илия,
Оставив лишь глаза, горящие монетой,
Что странники кидают у ручья.
В засаде ждать пришлось не долго,
Сверкая злыми копьями, как волки,
Чуть за полночь с охоты черти воротились,
С поклажей за камнями тут же скрылись.
И тишина. Пора б дать деру из кустов,
Пока б не оказался на самом острие копья
Наш храбрый, но наивный Илия.
Но любопытством страхи поборов,
Илия с проворностью добрался до камней,
Где доносилось громкое: - «Убей его, убей!»
Над яростным костром, как тени  бесновались
Раскрашенные лица, в оранжевый и желтый,
И блики тьмы  на лицах  отражались,
Касаясь рта дыханием тлетворным.
В углу  увидел он чумазого мальчишку,
В коротких и оборванных штанишках,
Стоящими от страха дыбом волосами,
И взором с ужасом, скользящего над головами.
Вдруг вышел из тенИ напыщенный шаман,
Открыв свой рот, как каменный капкан:
-  Молчать!!!! Оставить пляски!!!!
- промолвил он и злобные прищурил глазки.
- Такая жертва только лишь для полнолунья,
А на худое новолунье…
 - И взгромоздив кабанью голову на штык,
Издал пугающий и злобный рык.
- Вот вам, пируйте с моего благословенья, -
И тотчас же исчез, как ветра дуновенье.
Открыв, чернеющие  углем  ямы-рты,
Все  тут же  громко закричали,
Кабанью голову в круг плотный взяли,
И полчище  огромных и голодных  мух
Взметнулось в небо, будто грешный дух.
В кустах  Илия  наш  долго ждал,
Пока последний отплясал
И с  устали не лег бы  наповал.
На землю опустилась бархатная ночь
- Во что бы то ни стало должен я помочь!
Но дО светла, пока не видно и копья,
- И с этими словами Илия,
Отправился туда, где был привязан бедолага,
На самом краешке оврага.
На цыпочках, потом ползком,
Ничком и не дыша тайком,
Добрался, наконец, до пленника Илия
Висящего на самом острие небытия,
С горящими от ужаса глазами,
Стучащими от паники зубами.
И начал с ловкостью развязывать веревки,
Такие толстые и крепкие бечевки,
Но вдруг стал  пленник вырываться,
Из пут скорее выбираться.
И шум такой поднял,
Что в злости наш Илия вскричал:
- Ты всех нас сгубишь дуралей!
Разбудишь этих злых чертей!
И тОтчас за спиной услышал крик:
- ТРЕВОГА!!!!!
Опасность у порога!
- И все проснулись в  миг.
От ужаса  Илия с испуга онемел,
Могильный  холод по спине, как ветер пролетел,
Казалось, что конец настиг.
Вся жизнь промчалась пред глазами,
Разрозненными рваными кусками,
А главная  печаль о том, чего еще не видел
Не побывал, не испытал,
Несправедливость эту он в сердцах возненавидел,
Решение пришло, как распахнувшийся астрал.
Мальчишку он, не мешкая, толкнул  с обрыва
В такт за спиной: - Убить! – призыва.
Сверкнули волчьей  ягодой глаза,
От ужаса звучащие, как майская гроза,
И молнией за ним  метнулся,
Илия, да так, что облаков коснулся,
И покатились кубарем мальчишки,
И сыпались на голову им шишки.
- Ай-ай. Ой-й-ой. Ай-я-яй. Уяяя-я-я!
Но больше всех кричал Илия,
Ему в штаны попалась колкая хвоя.
Бум. Клац. Тыдышь.
Бум. Бац. Дыдыщь.
В ручей  кто головой, а кто ногами закатились,
И рваные штаны их парусом резвились.
С трудом привстали, отдышались,
И глядя, друга на другу, так расхохотались,
Что, охая и ахая, расхохотались даже  сосны,
Но были их смешки слегка нервозны.
- Хоть как тебя зовут, спасал хоть знать кого?
- Тем более, что было это нелегко,
- спросил, сквозь  смех,  Илия.
- Я Грей!
- Сказал мальчишка,  не  тая,
- С друзьями мы в лесу нечаянно заблудились,
Наверно, потеряв меня, они уж всполошились.
А  эхом доносилось все: - Убей его убей,
Протяжный шепот тысячи чертей.
- Друзья? – спросил недоуменно Илия,
- Так называется семья?
- С луны свалился, что ли, дуралей?
- Расхохотался громко Грей.
- Семья это семья.  Друзья это друзья.
Одно тебе дается свыше,
В друзья же выбираешь тех, кто ближе.
- Кто ближе всех стоит? – не унимался  Илия.
Но разговор прервали крики
Закаркали вороны, будто бы заики
А-а-п-А-сность, кар-р-р-р, А-а-п-А-сность, кар-р-р-р.
И покатился по лесу, туман, как пар,
Собою прочно  укрывая,
Мальчишек от врагов спасая.
Шепнул Илия: - Бежим, я знаю путь.
- Нам этот путь, придется обогнуть,
Там где-то в чаще все еще мои друзья.
- сказал и оглянулся Грей,
Как будто за плечом искал друзей.
- Не бойся! – произнес, Илия,
- и в грязную ладонь плюя,
С улыбкой Грею  руку протянул.
Хотел в ответ пожать тот руку,
Но только глазом лишь моргнул,
Как вслед летящему стрелою звуку
Из леса показались морды тех чертей.
Пустились наутек мальчишки,
Мелькали лишь в тумане их штанишки
Хрустели булкой под ногами ветки,
Но к счастью черти не были уж слишком метки.
И градом падали на землю стрелы,
Ведь даже у чертей есть сил своих пределы.
Мальчишки  наконец-то оторвались,
Чуть постояли, отдышались,
И вдруг сбивает кто-то палкой с ног Илию.
- Попался!
Илия от изумленья даже растерялся.
- Лупи его и колоти!
- На голову посыпались как градом тумаки.
-  Вы остолопы! Олухи!
- вопил истошно Грей.
Металлом в голосе звучали сполохи:
- На кой мне Черт послал таких друзей!
И трое пар горевших глаз,
Как яростный и бешеный алмаз,
Остановились, отошли,
Туда где желтые цветы цвели.
Грей подбежал, помог Илие подняться
- Пора мне с этой дружбой закругляться.
- Сказал, насупившись Илия,
 дыханье от ударов затая.
- Еще двух – трех таких друзей,
Треклятый, бешеных чертей.
И будет мне врагов не надо,
Друзья, смотрю, не лучшая награда.
- Постой, - вмешался Грей,
- Они, конечно, дуралеи,
Но защищали так меня,
Ведь ты же помнишь, Илия,
Друзья же это как семья!
- А вы, чего не разобравшись,
Без надобности тумаки достали?
А те в ответ от неудобства сжавшись,
Промямлили: - Прости, мы не признали.
Илия - наш новый и надежный друг!
Он храбро спас меня!
- И трое пар чумазых рук,
Под нос, слова прощения бубня,
Вслед друг за другом для рукопожатия,
И для сурового объятия
К Илие  неловкой тропкой потянулись.
- Я Том, а это Уолт, и Сью.
- Я Сью, понятно это воробью!
- Сказал чумазый маленький пухляш,
И вдруг подпрыгнул, радостно поймав кураж.
Как вдруг над головами вороны взметнулись
Мальчишки в страхе крутанулись,
Но рядом никого, опасность сверху,
И полетели камни, как орехи
На головы испуганных мальчишек,
Набив притом не мало шишек.
Кидали камни черти  прям с горы,
С округлой будто кости черепа скалы.
- За мной! – истошно завопил Илия
- Бежим, пока еще целы макушки!
- Прижав, как кролики к макушке ушки,
Сигнули за Илией, не мешкая, друзья,
Стараясь двигаться, как можно тише,
Но вопли раздавались только ближе.
Но к счастью, на удачу, вдруг, разверзся лес,
Немало все еще хранил тот лет чудес.
Пред ними странная опушка.
И где-то квакает лягушка.
И речка что длина, что ширина
- Тут накупаешь сполна,
- Заметил грустно Том, взглянув на Сью.
- НЕ ПОПЛЫВУ, -  отрезал Сью,
Добавив, веское: - понятно это воробью!
Но сзади показались головы чертей
И паника взяла всех пятерых друзей.
- За мной!!! – скомандовал Илия,
- Я вырос близ ручья!
- И брасом начал свой заплыв,
За миг, на целых метра два, отплыв.
Вслед Грей, И Том, и Уолт,
На берегу остался Сью,
Что был со страха бледно-желт.
- Не поплыву! Понятно это воробью!
Но тут у самой грязной  пятки
Игравшие, в кустах, как в прятки,
Пронырливые черти бросили копье,
И в ужасе вскричало воронье.
- Постойте! Не бросайте же меня!!!
- И лес, и дружбу, и чертей кляня,
Сью забежал по горло в воду,
Бесстрашно, и не зная броду,
И тут же захлебнулся и пошел ко дну,
Барахтаясь, пуская лишь опасную волну.
Илия, не мешкая,  за Сью  нырнул,
И прям за волосы того, из глубины рванул.
Давясь и кашляя, воскликнул Сью:
- Я жив! Я Сью! Понятно это воробью!
- Плыви вот так и так,
И руку не сжимай в кулак.
- Учил его Илия, и наш пухляш,
Поплыл, поймав кураж.
Раз, два, преодолев реки теченье
На берег вылезли и вот оно спасенье.
Ведь черти не умеют плавать
Не пересечь им даже заводь.
От ярости трясутся и ломают об колено луки.
Друзья ж смеются, и зевают, как от скуки.
И тут же тропка серпантином,
По обе стороны цветущая жасмином,
И скрытая в кустах таинственная бухта,
Похожая, на спрятанный пиратский грот.
- Вот это в  жизни поворот!
- Воскликнул Грей, добавив, - не хватает яхты.
И в тот же миг, проворный Илия,
На руки перед этим поплюя,
Туда залез, сюда залез,
Под каждый камень с ловкостью подлез,
И вскрикнув радостно: - Нашел!!!
- От счастья, будто красный мак зацвел.
Мальчишки подбежали, перед ними лодка
- Вот это ценная находка!!!!
- Воскликнул Грей.
Запрыгали от счастья пятеро друзей.
- Отныне мы зовемся племя «Храбрых»,
- Продолжил Грей.
 И в тот же миг зажглись в пещере канделябры
- Наш вождь Илия!
-  А мы его друзья!
- Нет никого Илии храбрей!
- Теперь об этом знают даже сто чертей!
И пятеро друзей захлопали в ладоши,
И лодку снарядили в день погожий,
И ветер вслед надул им паруса
Но главное, что Добрым помогают даже небеса!