семь сестёр

51
Мы с Мариной долго махали руками и посылали воздушные поцелуи,
наблюдая за тем, как Майя уплывает от нас на катере. В двух чемоданах,
забитых под самую завязку, она увозила с собой самые дорогие ее сердцу
сокровища. И, само собой, триста пакетиков растворимого чая
«Английский завтрак». По ее словам, в Рио она такого не нашла. Хотя она и
заверила нас, что вскоре вернется, мы с Мариной обе отлично понимали,
что едва ли такое случится в обозримом будущем. А потому были
взволнованны и растроганны до слез при виде моей старшей сестры,
уплывающей от нас, чтобы начать новую жизнь. Еще немного, и Майя
исчезла из виду.
– Я так рада за нее, – промолвила Марина, украдкой смахивая слезы с
глаз, когда мы уже возвращались домой. – Флориано – чудесный человек,
такой милый. Красавец к тому же. По словам Майи, и его маленькая дочка
тоже очень красивая.
– Повезло Майе! – отозвалась я. – Сразу получит готовую семью. Быть
может, этот ребенок хоть как-то компенсирует ей ту утрату, которую она
понесла когда-то.
Марина бросила на меня выразительный взгляд.
– Майя рассказала тебе?
– Да, вчера. Честно говоря, я была шокирована. И даже не столько тем,
что тогда случилось, сколько ее колоссальной выдержкой. Надо же!
Столько лет держать все это в себе. Между прочим, – добавила я тоном
завзятой эгоистки, – меня немного задело и даже обидело, что она не
захотела довериться мне и поделиться своей тайной. Но ты-то уж
наверняка все знала? – спросила я у Ма, проходя вслед за ней на кухню.
– Да, милая, знала. Именно я и помогала ей тогда. В любом случае что
сделано, то сделано. А Майя, слава богу, наконец снова обрела желание
жить. А ведь признаться честно, – Марина включила плиту и поставила
чайник на огонь, – я порой думала, что она никогда не оправится от своей
душевной травмы.
– Мы все переживали за нее, хотя и не знали причин. Я помню, какой
жизнерадостной она была в юности. Можно сказать, вся светилась от
счастья. А потом переменилась буквально за одну ночь. Помню, я поехала в
Париж навестить ее, когда она снова приступила к своим занятиям на
третьем курсе Сорбонны. Она показалась мне тогда такой тихой… и
замкнутой. Вся ушла в себя. – Я вздохнула. – Помню, я проскучала всю
неделю. Майя никуда не хотела ходить со мной. А я ведь впервые оказалась
в Париже, и мне в ту пору было всего лишь шестнадцать. Сейчас-то я
понимаю, чем именно было вызвано ее такое странное поведение. Но
тогда… Ты же знаешь, в ранней юности я обожала Майю, можно сказать,
она была моим идолом. Вот почему меня так сильно расстроило то, что она
так и не посчитала возможным открыться мне и все рассказать.
– Думаю, она обошлась так не только с тобой. Она спряталась в свою
скорлупу от всех нас, – попыталась утешить меня Марина. – Если кто и
сумеет снова вернуть ее к жизни, научит доверять людям, так это тот
молодой человек, с которым она познакомилась в Рио. Что будешь? Чай или
что-то попрохладнее?
– Спасибо, достаточно просто стакана воды. По правде говоря,
Марина, мне кажется, что ты сама не на шутку влюбилась в этого
Флориано! – пошутила я, принимая из рук Марины стакан с водой.
– Он действительно очень красивый, – бесхитростно призналась
Марина.
– Тогда я просто сгораю от нетерпения побыстрее познакомиться с
ним. Но вот Майя уехала. Чем сама станешь заниматься?
– О, за меня можешь не волноваться. У меня тут куча дел. Скучать без
работы точно не буду. Просто чудо какое-то, что вы, девочки, вдруг так
зачастили сюда, в свой родной дом. И просто так, безо всякого
предупреждения. – Марина глянула на меня с улыбкой. – Между прочим, на
прошлой неделе меня навещала Стар.
– Правда? Одна? Без Сиси?
– Одна, – коротко ответила Марина, как всегда, тактично уклонившись
от дальнейших комментариев. – Для меня всегда счастье, когда кто-то из
вас приезжает сюда, в Атлантис.
– Но без папы здесь все стало другим, – неожиданно сказала я.
– Конечно, – охотно согласилась со мной Марина. – Хотя, с другой
стороны, ты только представь себе, как бы он сейчас гордился тобой, зная,
что тебя ждет в ближайшем будущем. Ты же знаешь, как он сам обожал
парусный спорт.
– Все так, – грустно улыбнулась я. – Но, возвращаясь к прежней теме,
ты же знаешь, что отцом ребенка Майи был Зед, сын Крига Эсзу?
– Знаю. Пойду, попрошу Клавдию приготовить нам ужин к семи
вечера, – резко перевела она разговор на другое. – Ведь ты же завтра
уезжаешь с самого утра?
– Да. А я тем временем проверю свою электронную почту. Можно я
воспользуюсь папиным кабинетом?
– Конечно, можно. Запомни, Алли, отныне весь этот дом принадлежит
тебе и твоим сестрам, – ответила Марина, терпеливо втолковывая мне эту
непреложную истину.
Я поднялась к себе в спальню, взяла ноутбук, снова спустилась вниз и
направилась в кабинет отца. Впервые в жизни уселась за его письменный
стол, осторожно пристроившись на его рабочем кресле. Потом включила
компьютер и стала ждать, пока он загрузится, вперив взор в пустой экран.
Лениво скользнула взглядом по нагромождению предметов, которые папа
хранил на своих полках.
Компьютер сообщил мне, что, не успев открыться, уже отключается,
чтобы осуществить перезагрузку. Я встала с кресла и подошла к папиному
проигрывателю CD-дисков. Все мы уже давно уговаривали его отказаться
от этого старья и перейти на айпад, но отец, несмотря на то что его кабинет
был забит новейшими компьютерными системами и самым сложным
электронным оборудованием, упорно твердил нам в ответ, что он уже
слишком стар, чтобы гоняться за новинками, и предпочитает «видеть» ту
музыку, которую хочет прослушать. Я включила проигрыватель.
Интересно, какую музыку слушал Па Солт в последний раз? Комната сразу
же заполнилась начальными аккордами пьесы Эдварда Грига «Утреннее
настроение» из его сюиты «Пер Гюнт».
Я замерла на месте, охваченная внезапной волной воспоминаний. Это
была любимая мелодия папы, и он часто просил меня наиграть ему
вступительные аккорды на флейте. Эта музыкальная тема, в сущности,
стала лейтмотивом моего детства. Она напомнила мне те счастливые
мгновения, когда мы с отцом рано утром, еще на восходе солнца, уходили
под парусом в плавание по озеру, и отец терпеливо учил меня, как надо
правильно обращаться с парусом.
Как же мне его не хватает. Как я тоскую о нем.
И еще об одном человеке.
Музыка лилась из скрытых динамиков, величественные, прекрасные
звуки наполнили все свободное пространство вокруг меня. Поддаваясь
внезапному порыву, я схватила трубку телефона, стоявшего на письменном
столе, чтобы позвонить.
Приложив трубку к уху, стала набирать номер и тут же поняла, что на
линии есть кто-то еще. Знакомый голос, привычные с детских лет
интонации заставили меня вздрогнуть.
– Алло! – крикнула я в трубку и тут же отключила проигрыватель,
чтобы окончательно убедиться в том, что это был его голос.
Но вместо голоса я услышала в трубке лишь длинные гудки и поняа, чято он ушёл

люсинда райли