Тебя и меня

Я бы хотела писать книги
в доме на берегу моря,
прерываясь с улыбкой на твой смех 
— тихий и нежный, 
совсем 
как волны;
падала бы в твои руки 
и рассказывала: 
«они сойдутся через три главы»
и отвечала — одними глазами —
на твой вопрос:
«Мы 
или не мы?»
Мне бы нравилось очень
морщить
нос
на запах твоих дорогих сигарет —
а потом, противореча самой себе,
забирать у тебя их
и докуривать,
слушая от тебя что-то 
весьма возмущённое —
но несерьёзное.
Я бы хотела писать и стихи, и прозу —
но больше прозу,
потому что поэт из меня никакой,
а ещё — я бы, пожалуй,
учила французский:
он такой — странно признавать —
невыносимо родной.
А закаты были бы красные —
и по вечерам мы бы сидели
на берегу,
попивая лёгкие коктейли
и глядя вдаль,
и было бы всё равно:
январь сейчас или май.
Руки мои бы не сохли —
и я бы даже позволяла тебе их целовать:
так, как ты умеешь —
легко, непринуждённо.
Опять и опять.
И бежать больше не нужно
было бы никуда —
понимаешь, не было бы этих слов:
ненависть, 
смерть, 
война.
Мы бы с тобой очень часто
смотрели, как дети,
в небо:
на самолёты, 
в которых люди летели бы,
куда хотят.
А ещё у нас было бы трое котят:
Рыжик, Черныш и 
вислоухий — Граф.
Я бы смеялась, 
слыша твои бесконечные чихи:
настолько жертвенно кошек,
мне кажется, не любили
даже в Египте.
И было бы всё —
чувствуешь это слово? —
было бы всё 
хо-ро-шо.
Море, коты,
свобода,
мы.

Увы.

Нет ни этого моря, 
ни неба чистого над головой,
покой — 
только снится,
и, если быть честной
до конца,

тебя и меня
нет тоже —
и не было никогда.