Перечитывая Маркеса

 

    Кофе с ржавчиной

 

Смешанный с ржавчиной кофе, промозглый октябрь

Колокола помешались на траурной ноте

Ждать извещений о том, что и осень проходит

Так и уйдет, недоступная зимним когтям

 

Скрипнет конструкция из металлических спиц

Зонтик неловко вспорхнет, как атласная птица

Нынче, казалось бы, повода нет, чтоб побриться

Старый полковник уже пятьдесят лет не спит

 

Сон – это счастье уйти из абсурда в тепло

В шорохе пальмовых листьев на крыше лачуги

Сон для полковника странное, редкое чудо

Тем, кто оттуда не вышел, таким повезло

 

    Просто прилег поспать

 

Похороны гудят

Россыпи душных цветов

Лиц опрокинутых тьма

Что окружает гроб

И прорастает внутри

Сеть ядовитых грибов

Чувствуешь, все болит

Мелкий трясет озноб

Руки связала вдруг

Водорослей тесьма

Это твой бывший друг

Просто прилег поспать

 

    Скользкая тина мыслей

 

Лучший петух в департаменте жаждет боев

Он поглощает остатки любви и маиса

Сына убитого память – просроченный вызов

Рифмы, коряво скребущие душу, о нем

 

Им остается несчастье кормить петуха

Им изучать манускрипты сиротских ботинок

Мыслям барахтаться в склизской, прилипчивой тине

Мыслям, из коих никак не совьется строка

 

    Вслед за почтовым инспектором

 

Почтовый катер придет последним

Полковник замер и ждет тревожно

Пятнадцать лет обострили нервы

Пятнадцать лет истончили кожу

 

И за инспектором продираясь

Сквозь лабиринты складов и лавок

Он знает, где повернуть направо

Не оступившись в надежде ложной

 

Обратно с почты, ссутуля спину

Как будто ищет внизу монету

Бредет, хрустя по миндальным листьям

Сквозь площадь в пятнах больного света

 

    Совет домашних духов

 

Среди бегоний умирает солнце

Я позову к себе домашних духов

Пускай вокруг меня станцуют сальсу

И что-нибудь нашепчут мне на ухо

А в узелке платка стучат сентаво

Едва-едва на горсточку маиса

Звенят стрекозы – верхняя октава

Прекрасным и мучительным капризом

 

    Уехать из Макондо

 

Однажды в сонный час сиесты

Подъехал пыльный желтый поезд

Жара струится, сброд на крыше

Мифическая грязь, бананы

Мутит. Уехать из Макондо

Забыть, забинтовать все раны

 

    Взгляд летучей мыши

 

Мамба умолкла в упавших трубах

И неизвестно сейчас – что хуже

То ли затвор, вспоминающий трупы

Или тупой, повергающий в ужас

Взгляд человека, убившего сына

Низкий индеец, дубленая кожа

Выпустит пулю в открытую спину

Взгляд человека?

                Летучей мыши

 

    Хлеба и зрелищ

 

Хлеба и зрелищ!

                Хлеба и зрелищ!

                Хлеба!

 

Этой злосчастной птице не нужно неба

Этой злосчастной птице – кровь на гальере

Шпоры стальные, окрики, пух и перья

Этой злосчастной птице – чутье инстинкта

Ставки все выше, плебс до предела взвинчен

Крылья у этой твари не для полета

Но ими публику можно держать за глотку

Кто-то покорно дохнет за горсть маиса

Скоро его опалят, чтоб не достался крысам

А этой злосчастной птице – лишь рваный гребень…

 

Хлеба и зрелищ!

                Хлеба и зрелищ!

                Хлеба!