Бяда...

…Да что ж ето такое деется, а?! Ну скажите на милость, господа хорошие, что мне делать с етой фулюганкой?! И не зашшишшайте её, фулюганка она, как есть фулюганка!

…Намедни мало не цельный день за ею гонялся, чуть Богу душу не отдал. А как не гоняться, коли сил уж никаких не осталось красу ейную терпеть?

…Боженька стучит в темечко: «Охолонись, старый пень, вразумись! Гоже ли в твои-то годы за девками-то ухлёстывать?» Да куды там…
Какое уж тут вразумленье, когда она, зараза, так пригожа, что сердце из рёбров серым зайцем выпрыгиват?

…А вчерась ишо то ли пужала, то ли дразнила, дескать, я таперича не така, я друга, ты, дескать, меня таперича и не узнашь, а коли не узнашь – так и не приду боле. Во мне от ейных угрозов нутро аж лёдом схватило, думал уж, всё, Иван Герасимыч, отбегался…

…А она и вправду не така уже – ишо краше стала! (Ох, погибель моя…) Глазишши – как омут, лишь глянешь – и ноженьки сами к ней бегут… Щёчки – словно яблочки наливные, румяные, бархатные… Губки жаркие, сахарные, манкие, такие губки целовать – и жизни не жаль!... А уж дале – и слов таких не сыскать, чтоб о красе ейной поведать, от мыслев и то в жар бросат (прости, Господи, раба твоего грешного!) Как мелькнёт с-под сарафана в горох (знать, любит горохи на платьях-то) розовая пяточка – так ужом готов за ей ползть!..

…Вот и бегал за ей нынче, всё догнать хотел. А она, озорница, отбегит от меня, прислонится к берёзке и ждёт, покуда доковыляю. А в глазишшах бесёнки чехарду прыгают, и улыбка шальная, манкая… И краше её, заразы, во всём белом свете не сыскать…

…А тока дошкандыбаю, тока шею вытяну, тока уста трубочкой сверну, в щёчку бархатну челомкнуть ладушку – так она, фулюганка, отпрыгиват, и к другой берёзке бегит, и смеётся, смеётся, будто ручеёк лесной на камешках играт… И от смеха ейного, хрустального да звонкого, у меня по всей хребтине мурахи веером рассыпаются, и в мозге дурман пеленой стелется…

…Да рази ж можно так со старым человеком озорничать? И что, рази не фулюганка она после этого?! Как есть фулюганка, озорница моя ненаглядная…

…Что же делать-то мне, господа хорошие? Молчите…

Ох, бяда… Бяда…