Чистый понедельник часть 1 по рассказу Бунин И. А

 "близость героини и писателя, их особую одухотворенность, значительность и необычность сразу же отметила критика. Постепенно в литературоведении укореняется понятие "бунинские женщины", столь же яркое и определенное, как "тургеневские девушки". И подтверждением этого умозаключения, несомненно, служит сходство сюжетного завершения "Чистого понедельника" и одного из самых известных романов И. С. Тургенева - "Дворянского гнезда".

 "Поэтому фраза: "Вот только в каких-нибудь северных монастырях осталась теперь эта Русь" - совершенно естественной возникает в устах героини. Она имеет в виду безвозвратно уходящее чувство достоинства, красоты, благости, по коим безмерно тоскует и надеется обрести их уже в монастырской жизни."

"Как мы увидели, вряд ли возможна однозначная трактовка "Чистого понедельника". Это произведение и о любви, и о красоте, и о долге человека, и о России, и о ее судьбе. Наверное, поэтому он был самым любимым рассказом Бунина, лучшим, по его словам, из того, что им было написано, за создание которого он благодарил Бога..."


Михайлова Мария Викторовна - профессор МГУ (кафедра русской литературы ХХ века), доктор филологических наук
 


1.
Кончался серый зимний день
В столичной вечной суете,
И ночи новая ступень
Вставала в павшей темноте...
               
Качался по ветру  фонарь,
Даря бездумно свет и тень..
Спешил на колокол звонарь -
Кончался зимний  день.

И весь бесчисленный  народ
Бежал  от  рабства  и  забот,
Несясь потоком  кто куда...
И ярко вспыхивала  вновь               
Другого  толка суета -
Надежда, жажда на любовь...
               
А полный доверху трамвай
Отчаянно  то  визг,  то  лай
На мёрзлых  рельсах издавал
И  ловко  под  гору  нырял...

А звёзды  в  белых  проводах,
Зелёный испуская  свет,
Шипели, таяли в снегах,
Теряя свой безумный след...

Однако, должен здесь сказать,
Что в мире шёл  двадцатый век
И невозможно  было  знать,
Как страшен был его разбег...

Про лютый голод и войну,
Про боль и страх людей:
Делили все  судьбу  одну,
Смиряясь дружно с ней...

Безумным было то начало,
Штормами нас несло, качало:
Любого жизнь... легла на кон,
Где долгий колокольный звон...
   
Тогда же и пришло кино!
Ах, можно ль было без него?!
Пусть вовсе даже не цветное,-
Великое для всех - "немое"!..

Мы благодарны были Богу -
И за железную дорогу!..
О как была она важна!
И как для всех нужна...

    ............
И каждый вечер в этот час
По зову сердца шёл приказ:
Я мчал на сером рысаке
Скорее к ней, к её руке...

Других не ведая забот
От Красных памятных ворот
До Храма на Москва-реке,
В тумане зимнем вдалеке...
   
Жила она напротив там
И глядя часто из окна,
Молилась на любимый Храм,
Когда была совсем одна...

Была загадочна, странна
И даже не понятна мне...
И не была мне, как жена,
Доступною вполне...

Но всё одно: я счастлив был
И каждый час боготворил,
Что с нею вместе проводил
И память на сердце хранил...

Богат, известен был отец...
Довольно знатен, как купец...
К тому же был весьма умён
И дочь отправил, наконец,
В Москву, где явь, не только сон...
   
Она читала много книг,
Пометки часто ставя в них...
Сонату Лунную, как надо,
Брала без лишнего надсада...

Всегда старательно играла
Той чудной музыки начало:
Оно не рвало, не кричало -
Сомнамбулически звучало...
               
В гостиной у неё стояли
В гранённых вазах иммортели
И по субботам их меняли,
Держа не более недели...

Там много места занимали
Диван турецкий, пианино...
Полы паркетные сияли -
Всё было стильно и едино...

Хотя меня там удивлял
Портрет писателя Толстого...
Зачем-то здесь его босого
Известный мастер написал...
   
Я помню, как-то раз, в субботу,
С мороза к ней вбежал с цветами...
Прильнула вдруг, обняв руками
Ещё в дверях, тая заботу...

Лицом с улыбкой окунулась
В бобровый модный воротник...
Мне не забыть тот славный  миг
И вдруг, очнувшись, отвернулась...

Старалась в университете -
Всегда историю учила...
Зачем? - Просил её ответить...
«Зачем всё делается в свете?»,-
Смеясь, мне мудро говорила...

Я лучший вёз ей шоколад,
Подборки интересных книг
О жизни дальних стран других,
Познавших войн безумный ад

И видел, что азарт  возник,
Но тут же, ровно через миг...
Просила сесть удобно в кресле,
Притом, не сняв пальто и, если
Вдруг что-то до меня читала,
То так же дальше продолжала...

Но были ей так очень нУжны
Те книги  или те же страны?..
Изысканные наши ужины,
Цветы, концерты, рестораны?..

Меж тем, она могла одна,-
В том слабость ей была дана,
Чтоб вкусно, с аппетитом съесть
Пирог, состряпанный, как надо...
Ухе отдать знатнейшей честь
Да фунту тёмного шоколада...
 
Сметанных рябчиков любила!...
Безмерно к ним благоволила...
Смеясь, при этом говорила:
«Как людям есть не надоело?»
И после так же вкусно ела:
По-русски, с пониманьем дела...

Любила в золоте чёрный агат,
Пушистый мех и заморские ткани:
Атлас расписной, как цветущий сад
И бархат, купленный в Туркестане...