В поисках точки покоя

                Знание гармонии называется постоянством.
                Знание постоянства называется мудростью
 
                Лао-цзы
               
                Живи, сохраняя покой.
                Придет время, и цветы распустятся сами.

                Китайская мудрость               


В глухом проулке магазин,
по сути просто погреб винный.
К нему сбегает спуск старинный
среди подсвеченных витрин.
На стеклах медные монетки,
портреты звезд и этикетки
с названьями заморских вин.

В резные двери лавки чайной
едва ль зайдет клиент случайный.
На полке бронзовый божок.
С тибетским символом флажок
над щедрым сбором трав алтайских,
индо-цейлонских и китайских.

В конце соседнего квартала
поверх решетки из металла
в горшочках глиняных цветник.
Барменши здешней воротник
над стойкой винною мелькает.
Арабским кантом кружевным,
бокалом пенистым пивным
или, быть может, чем иным
прохожих некто привлекает.

Вдали над длинною трубой
дымок струится голубой.
Под ним оранжевая крыша.
В углу военная афиша –
кинематограф тех времен.
Волна портретов и знамен –
триумф и воинская слава.
В огне освобожденный Брест.
С боями взятый Бухарест.
Послевоенная Варшава.

К Обедне нынешней дневной
народ спешит на богомолье.
Бессменно пьяное застолье
здесь делит с местной голытьбой
солдат с подвешенной судьбой.

Мы ж в уголке благоговейном,
где город пуст и нелюдим,
давай с тобою посидим
за тихим столиком кофейным.

Во мгле, неведомо какой,
на призрачных путях вселенной
есть перекресток сокровенный,
где вечно царствует покой.

Так неподвижна ось вращенья.
Так в массах туч блестит просвет.
Так в череде бессчетных бед
есть островок отдохновенья.
Его средь слез и кутерьмы,
коль повезет, отыщем мы.

Но бомж, Господь спаси его,
сказал, допив вино плохое,
что точка мира и покоя
в глубинах сердца моего.

И искривив беззубый рот,
исчез, зайдя за поворот.