Гл. 2 - Испытание 3 продолжение

Ценил Булгакова,
         понять пытаясь,   
«Дни Турбинных»
 смотрел семнадцать раз!!!
Идеей русскою
   всё больше увлекаясь,
характером
      народа восхищаясь,      
уменьем жертвовать собою
           в грозный час!
Уходят ополченцы
         в адскую стихию,      
средь них
   совсем юнцы и пожилые.    
Тогда все мысли
         только об одном:      
как защитить
           страну родную?
Как одолеть ту рать чужую,               
что бандой ворвалась
          в их отчий дом?               
*
И лагеря бурлят! 
          Оттуда эшелоны               
на фронт, на фронт
    им не бывать в плену!
В бой брошены
      штрафные батальоны!
А в тыл
   уносят ноги скорпионы,            
пущай без них
     народ спасёт страну…
Заград. отряды эти
              тоже будут…
И штрафники
     их долго не забудут.
*
Как и всегда,
      в годину испытаний   
распознаётся
          человечья суть…
Нам предстоит
        увидеть эту муть, 
Ей незнакомо покаяние.
Ещё Суворов
       нас предупреждал,
что самый страшный враг
тот, что внутри,
             не внешний,
рвёт тело изнутри,
           как те клещи,
коль не уничтожать,
      то жуткий и финал!
Узнаем
 и предателей в погонах.       
и тех, кто в тыл
     умчался в эшелонах.
Их время не пришло,
       ещё не наступило,               
они потом
     по выползут из нор…
Когда война
     на Запад отступила,            
в них чувство долга
     вдруг «заговорило»,
а обвиненье в трусости
    всё это сущий вздор!
*
А про штрафбат тот,
        помню, я узнал,
от дяди брата,
     тема – за оградой,
он воевал, был ротным,
          есть награды
– он о конце войны
           уже мечтал:    
то было в Польше,
  год сорок четвертый,
послал в разведку
      четверых парней,
узнать, где враг,
тоб действовать верней,
коль воевать придётся
        даже с чёртом!
Прошли все сроки,
      парни не пришли,
послал других узнать,
    что там случилось,
и вскоре
     всё определилось
– замученными
      тех ребят нашли…
Узнали позже,
      выполнив задачу,
те возвращались,
     но настигла ночь,
заночевали,
     им уйти бы прочь,
да вот усталость,
      вышло всё иначе.
Тот хутор
   польской был семьи,
жена и муж
  разведчиков приняли,
потом своим
  «крайовым» передали,
и сонные
 забиты были нелюдьми.
Пришли на хутор,
      скороспелый суд,
Семью – к расстрелу,
      дальше трибунал
– тогда штрафбата
   «прелесть» испытал,
и кровью смыл «вину»
       к Берлину путь!
Жаль в школе нам
    о том не говорили.
и многое ещё,
чтоб пшеков не обидеть,
ведь был «Варшавский
         договор у нас,
а истину о вероломстве
          панов скрыли!
(продолжение следует)