Testamentum

Темно-синею ночью предолго-мечтательно
Хоронили друг друга седые поля.
Ты сегодня расскажешь: «такой замечательный»,
А я вновь повторю, как я предал себя.

Восемьсот лет назад, в годы всяких приличий,
Я скакал по степи, в голове альбом «Да!».
В рукава мне заполз старый недруг обычай,
Он поводья забрал у меня навсегда.

Так с тех пор говорят: «удивительно возишь»,
Будто в этой карете всё рулится мной.
Как я поздно сознал, что возницу не сбросишь,
Что возница отделался дохлой ценой.

Вот теперь я влачусь на прощальный свой ужин
По насущной и черствой, как булка, земле.
Моя мысль мертва, я гранатой контужен –
каждый день ее в ноги бросаю себе.

Если спросишь зачем, я тебе не отвечу.
Пусть тебя я придумал, мы вместе курнём
(истощается разум, малюя ту встречу,
монолог догорает скупым фитилём).

Отойдем от стола, я по нём барабаню.
Здесь за куревом волю тебе объявлю:
Отвезите меня в арамильскую баню,
В черноте так подобна она фонарю.

Там хозяйка и гостья — унылая печка,
Вы закиньте ей в топку осиновых дров.
И исполнится час, сквозь пещное колечко
Бледным дымом я выйду в угодья ветров.

Я не весь погорю: кочергою любезно
Почерневшее выньте из топки ребро,
Соберите с железки мой мозг пепелесый,
И закиньте всё это в большое ведро.

А на праздник поставьте в красивую вазу,
Эти ветхие кости понравятся всем.
Посмотри же, извозчик, подлец и зараза,
Я обставил тебя наконец насовсем!..

Темно-синею ночью предолго-мечтательно
Хоронили друг друга седые поля.
Ты расскажешь кому-то: «такой замечательный»,
А я вновь повторил бы, как предал себя.