Непонимание

Много он говорил - о взошедшем на крест,
О любви, искупающей всё;
О грехе первородном; о лучшем из мест,
Чьи ворота скрепляет засов,
И о том, как же трудно в рай людям попасть;
И о том, сколь грешны мы досель.
Что пред Богом должны на колени упасть, -
И тогда лишь откроется дверь.

Старец слушал его, удивленно внимал,
Ничего пока не говорил.
А другой распалялся, и грустно взирал,
И клеймил все людские грехи.
Повторял, что убит Бог, и снова воскрес,
Жертвой став во спасенье людей.
Что креститься должны все - один только крест
Даст защиту от адских плетей.

А молчавший старик улыбнулся ему -
Будто понял, что он говорил:
«Я сочувствую горю, поверь, твоему
Всей душой, изо всех своих сил.
Не грусти! Бог ведь может тебя целовать,
На коленях воссевши твоих.
И при чем здесь грехи? И зачем умирать,
Чтоб избавить кого-то от них?

Бог ведь жив - он же просто весёлый шалун,
Он и ласков, и мягок, и мил.
Он избавит тебя от всех тягостных дум,
От всего, что Он Сам учинил.
Представляю, как он огорчился теперь!
Такой ужас - зачем повторять?
Улыбнись ему сердцем, дай руку, поверь:
Одного лишь Он хочет - обнять!».

***
Сотни лет иль секунду одну лишь спустя,
Затерявшись в родной красоте,
Убедились они - Он, - что всё есть пустяк:
Нет путей к Богу тех и не тех,
И равны все пути, и все жизни пусты,
И смеётся, струясь, Абсолют.
И в объятьях великой святой пустоты -
Пустоты же извечный приют.