Аллилуйя

Соломон

Когда ты так близка,
что кажется - дыхания слились.
Непереносимо
бьётся жилка у виска,
как мысль «проходит всё...»
О, Соломон, проходит жизнь!

Припев:
О, Соломон, дай мудрости, дай сил
минуту слабости не превозмочь.
Благословен тот, кто хотя бы раз любил!
И уходил, когда кончалась ночь…

Когда ты так близка,
не нужно больше ничего.
Ты — жизнь сама...
Ночное волшебство...
Когда ты так близка...
Когда ты тек близка…

Припев:
О, Соломон, дай мудрости, дай сил
минуту слабости не превозмочь.
Благословен тот, кто хотя бы раз любил!
И уходил, когда кончалась ночь…

Пусть расстояние до края, до конца
гораздо меньше, чем до губ твоих.
Но я прошу, не удаляй лица,
пусть миг один, зато с тобою миг!



Аллилуйя


Я говорил ей… я говорю ей…

Я говорю ей: Ваша грудь...
Я говорю ей: жаром пышет…
Я говорю ей, а она...
она же, вредная, ничуть…
меня ни видит
и не слышит.

Я говорю ей: на века...
Чтоб ни случилось, будем вместе...
Она же где-то далека,
В другом как будто вовсе месте.

Я говорю ей: Вот облом...
Я говорю ей: Надоело...
Живём сейчас, а не потом…
нескладно…  да и неумело.

Я говорю ей: Жизнь — кабак,
Жизнь — самогонка, Жизнь — текила!
Хохочет лишь в ответ: Дурак!
Давно уже я постелила.
Иди ложись. Нас ждёт любовь.
Объятия и поцелуи.
Хочу я действий.
Мне не нужно слов.
Аллилуйя!
Аллилуйя!
Аллилуйя!

Я говорил ей… я говорю ей…
Она в ответ: не нужно слов…
Хочу я действий…
Хочу я действий...
Аллилуйя!
Аллилуйя!
Аллилуйя!



Песнь песен


Молчание — золото.
Но вряд ли я зашью себе рот.
Придётся довольствоваться мне медью,
живя, как аскет или же идиот,
между жидкой субстанцией и земной твердью.

Припев:
Это песнь песен.
Главное в жизни — это жизнь.
Поднявшись на крышу — за крышу же и держись.
Ты — моя крыша.
Ты — моя крыша.
Я тебя люблю и... ненавижу.

Всё как-то неправильно.
Содом и Гоморра — пустяк,
когда женщины бородаты,
а мужчины — женоподобны.
Я — консерватор.
У меня на все вопросы вместо ответа  — кулак.
Истинная любовь — богу угодна.

Припев:
Это песнь песен.
Главное в жизни — это жизнь.
Поднявшись на крышу — за крышу же и держись.
Ты — моя крыша.
Ты — моя крыша.
Я тебя люблю и... ненавижу.



Власть


Тяжкое бремя власти
всплеском адреналина
режет душу на части
словно нож гильотины.
Перед безумной толпой
закономерен исход.
На каждого найдётся свой
Иуда Искариот.

Припев:
Власть… тянет и манит… Власть…
Трудно подняться — легко упасть…

Твои ходы сродни шахматной партии.
Кто за тобой стоит?
Ты на троне, но нет никакой гарантии,
что правильным был гамбит.
Припев:
Власть… тянет и манит… Власть…
Трудно подняться — легко упасть…

Твои министры тебе лижут задницу
и залезают в казну.
Кого не поставь, не почувствуешь разницы.
Им всем плевать на страну!
(Лишь бы набить мошну…)

Припев:
Власть… тянет и манит… Власть…
Трудно подняться — легко упасть…

Даже если кто-то когда и проколется,
есть золотой парашют.
Плачут или богу молятся —
всё равно по привычке — врут.

Припев:
Власть… тянет и манит… Власть…
Трудно подняться — легко упасть…

Тяжкое бремя власти
всплеском адреналина
режет душу на части
словно нож гильотины.
Перед безумной толпой
закономерен исход.
На каждого найдётся свой
Иуда Искариот.

Припев:
Власть… тянет и манит… Власть…
Трудно подняться — легко упасть…



Семьсот жён


Семьсот жён царя Соломона...
Как справится с ними?
Покуда одну целуешь — другой забываешь имя.
Так  выколи каждой
на ягодице
порядковый номер — тату,
чтобы не ошибиться…
А вдруг снова любил не ту!?

Припев:
Семьсот жён и триста наложниц,
удостоенных царского ложа,
клянутся в любви, извиваясь как змеи,
только в постели что и умея…

Утром …  проснувшись… они думают так:
«Ну, какая любовь! Ах, ты, старый дурак!»

Семьсот жён царя  Соломона...
Прямо конвейер.
«Мисс Вселенная»,
поставленная на поток.
Возьмёт ли ставки какие небесный букмекер?
Семьсот жён — это, наверное, потолок!

Припев:
Семьсот жён и триста наложниц,
удостоенных царского ложа,
клянутся в любви, извиваясь как змеи,
только в постели что и умея…

Утром …  проснувшись… они думают так:
«Ну, какая любовь! Ах, ты, старый дурак!»

Семьсот жён царя Соломона...
О… фабрика феромонов.
Даже возможно, что есть
производственный план.
И если сегодня с тобою наследница фараонов,
то завтра случится другая — из каких-то зачуханных стран.

Припев:
Семьсот жён и триста наложниц,
удостоенных царского ложа,
клянутся в любви, извиваясь как змеи,
только в постели что и умея…

Утром …  проснувшись… они думают так:
«Ну, какая любовь! Ах, ты, старый дурак!»

Я открою, друзья, вам секрет.
От количества качества нет.
Ни к чему семьсот жён.
Я не царь… Я — иной!..
Мне вполне хватает одной!
Мне вполне хватает одной!
Мне вполне хватает одной!



Кармен


Цыганка Кармен, твои волосы — чёрная смоль,
красное платье, на шее монисто,
встряхни свои юбки, развей мою боль,
пьяницы и скандалиста.

Припев:
Жизнь так пресна...
но у чувств нету края!
Ада не зная — не познаешь и рая!
О! Ярко накрасив губы,
бей громче в бубен!
Бей громче в бубен!

То ли швея, то ли воровка.
Ты облапошишь любого сержанта.
Совьёшь из него, как из верёвки,
всё, что захочешь,
согласно призвания и таланта.

Припев:
Жизнь так пресна...
но у чувств нету края!
Ада не зная — не познаешь и рая!
О! Ярко накрасив губы,
бей громче в бубен!
Бей громче в бубен!

Тебе сегодня молодой матадор по нраву,
Ты его зазываешь, поведя бровями.
Но люди гор легки на расправу,
И никто не будет стоять между вами.

Припев:
Жизнь так пресна...
но у чувств нету края!
Ада не зная — не познаешь и рая!
О! Ярко накрасив губы,
бей громче в бубен!
Бей громче в бубен!

Цыганка Кармен, в стране басков — тёмная ночь
и тело тугое ищет острое жало кинжала.
Ты это знаешь…  и сама, вроде, как и не прочь,
навязанная любовь достала.
Господи! Как же любовь достала!

Припев:
Жизнь так пресна...
но у чувств нету края!
Ада не зная — не познаешь и рая!
О! Ярко накрасив губы,
бей громче в бубен!
Бей громче в бубен!


Опека

По геолокации я вижу где ты,
на мониторах тебя нахожу.
Мне известны все твои секреты.
Я за тобою тайно слежу.

Припев:
Твоя биометрия в моей голове.
Твои отпечатки в моей картотеке.
Мои глаза видят тебя везде...
Я твоя всеобъемлющая опека!

В мире больше нету укромных мест.
Мне ведомы мысли, что в тебе таятся.
Я твоя карма, твой нательный крест.
Твой партнёр по прогулкам и танцам.
Мне известны поступки твои наперёд.
Я изучил план твоих действий.
Ни один компьютер мне не соврёт,
хотя бы на уровне интерфейса.

Припев:
Твоя биометрия в моей голове.
Твои отпечатки в моей картотеке.
Мои глаза видят тебя везде...
Я твоя всеобъемлющая опека!

Я словно такса чую тебя.
Ты ночью и днём под моим наблюдением.
Это значит, что дело твоё — труба!
Надежды нет никакой на уединение.

Припев:
Твоя биометрия в моей голове.
Твои отпечатки в моей картотеке.
Мои глаза видят тебя везде...
Я твоя всеобъемлющая опека!
Твоя биометрия в моей голове.
Твои отпечатки в моей картотеке.
Мои глаза видят тебя везде...
Я твоя всеобъемлющая опека!
Я твоя всеобъемлющая опека!



Число зверя

Число зверя… число зверя…

Две шестёрки, конечно, не три.
Впрочем, тоже лихое число.
Так и жизнь моя — чёрт побери —
прямо, прямо и вдруг — занесло…
И куда несёт — не понять,
впереди каких ждать химер?
Я на пальцах бы мог сосчитать:
кто из нас человек, а кто — зверь.

Число зверя… число зверя...

Даже если и дремлет во мне
этот зверь, то он вовсе не страшен.
Он лишь тень, он лишь тень на стене
недостроенной некогда башни.
Не бросай же меня, Вавилон,
языки мне любые по нраву.
У меня сотни тысяч имён,
но одно лишь ношу я по праву.

Число зверя… число зверя...

Каждый год уплывает в закат,
ничего не меняя по сути.
Мы стареем, стареем, мой брат!
Но за это никто не осудит!
Хотя, может быть, и не поймёт,
заглянув ненароком в анналы:
Кто на полную силу живёт,
Ну, а кто как попало…

Число зверя… число зверя…

Две шестёрки, конечно, не три.
Впрочем, тоже лихое число.
Так и жизнь моя — чёрт побери —
прямо, прямо и вдруг — занесло…
И куда несёт — не понять,
впереди каких ждать химер?
Я на пальцах бы мог сосчитать:
кто из нас человек, а кто — зверь.

Число зверя… число зверя…
Число зверя… число зверя…


Чужая

Вернёмся на круги своя.
Пусть не исправить ничего.
Ты говорила: «Я — твоя»,
а оказалось, что — его…

О… о… о…
Чужая.
О… о… о…

Промозглой ночью при луне,
собою заслоняя тьму,
ты обещала солнце мне,
а оказалось, что — ему…

О… о… о…
Чужая.
О… о… о…

Родной тебе уже не быть.
Такой, видать, носить мне крест.
Но как тебя суметь забыть,
когда мерещишься окрест?

О… о… о…
Чужая.
О… о… о…

Средь лабиринта узких улиц,
заканчивающихся пустотой,
мне больно знать, мне странно думать,
что я давно, давно не твой.
И я готов бродить часами
в безумном поиске начал,
где что-то было между нами:
ты говорила…
я молчал…

О… о… о…
Чужая.
О… о… о…

Вернёмся на круги своя.
Пусть не исправить ничего.
Ты говорила: «Я — твоя»,
а оказалось, что — его…

О… о… о…
Чужая.
О… о… о…

Как наваждение, кругом
я слышу тихий голос твой.
Мне без тебя мой дом — не дом,
холодный, зябкий, нежилой...

О… о… о…
Чужая.
Чужая.



Висячие сады Семирамиды


Висячие сады Семирамады
в изнуряющем зное пустыни
тобою и мной не забыты,
мы помним их и поныне.

Как царь Навуходоносор,
чтобы утешить жену Амитис,
построил среди Вавилона
сады в форме — О — пирамиды...

Припев:
О… О … О…
Висячие сады Семирамиды.
Наслаждайся, жена, их прохладой!
Ну что ещё в жизни надо,
кроме удовлетворённого взгляда?
О… О … О…
Висячие сады Семирамиды.
О… О … О…

Здесь растут кипарисы и пальмы,
цветут розы, лилии и пионы.
Здесь так благоухает,
что хотелось бы здесь и остаться,
вовеки не выбираться,
среди зелени затеряться
стрекозою или букашкой...

Припев:
О… О … О…
Висячие сады Семирамиды.
Наслаждайся, жена, их прохладой!
Ну что ещё в жизни надо,
кроме удовлетворённого взгляда?
О… О … О…
Висячие сады Семирамиды.
О… О … О…

Не нужно мне больше фантазий
я в реальность, как в сон,  погружён
от прошедших времён…
до практики эвтаназии…


Коридор


По длинному коридору,
по тёмному коридору
туда, где мерещится свет,
идти, разрывая пространство,
идти, принимая, как данность,
что там ничегошеньки нет.

Припев:
Ничего-то, ничего.
Плюнь скорей через плечо!
Плюнь скорей через плечо!

Идти, раздвигая фигуры,
безмолвные словно тени,
застывшие как образа,
идти, иногда спотыкаясь,
надеясь, но не сомневаясь,
что там пшик, а не небеса.

Припев:
Ничего-то, ничего.
Плюнь скорей через плечо!
Плюнь скорей через плечо!

По длинному коридору,
по тёмному коридору
идти, оставляя свой след,
идти до конца, до предела,
душой понимая и телом,
что там ничегошеньки нет.

Припев:
Ничего-то, ничего.
Плюнь скорей через плечо!
Плюнь скорей через плечо!
Ничего-то, ничего.
Плюнь скорей через плечо!
Плюнь скорей через плечо!


Детство


Припев:
Может, это не так уже реально,
но я жил на улице Театральной,
где не было громких премьер.
О, моё босоногое детство!
О, страна которой нет,
СССР...

Я выхожу на берег залива.
Волны плещутся неторопливо
у ног, как дети, легки и игривы.
Я с ними рос.
Рядом с «Золотым пляжем»,
манящих женщин солнечным макияжем,
а мужиков жигулёвским пивом,
чем-то схожим с прибоем залива.

Припев:
Может, это не так уже реально,
но я жил на улице Театральной,
где не было громких премьер.
О, моё босоногое детство!
О, страна которой нет,
СССР…

А был ещё ресторан «Жемчужина»,
где думали часто совсем не об ужине,
танцуя вальсы и танго.
Мы заглядывали в окна.
Храня это между собой,
как военную тайну.

Припев:
Может, это не так уже реально,
но я жил на улице Театральной,
где не было громких премьер.
О, моё босоногое детство!
О, страна которой нет,
СССР…

Здесь от пристани отходили белые теплоходы,
неся над заливом гармонию и свободу.
Так и я отойду, распрощавшись с детством навеки,
опустив устало тяжёлые веки.
А чтобы волны плескались не так сиротливо,
развейте мой прах над Финским заливом,
где чайки кричат, а, может, бакланы,
порой улетая в дальние страны.

Припев:
Может, это не так уже реально,
но я жил на улице Театральной,
где не было громких премьер.
О, моё босоногое детство!
О, страна которой нет,
СССР...