Имя. 01. 06. 2025 г

По широким полям и по диким степям Забайкалья,
По дремучей тайге и болотам две тысячи лет
Он бесцельно бродил, ожидая конца мирозданья,
За собой оставляя поганый и гибельный след.

Если запоминать, что увидел на этой дороге,
Так не хватит в башке никакого объема харда
Пред глазами его уничтожены древние боги
И на месте на их зреют новые, как лебеда.

Память свято хранит крах могучих и славных империй,
Лиц, поступков и слов обжигающий мутный поток,
Мириады законов, уставов, примет, суеверий…
Только имя свое, как ни силился, вспомнить не мог

Он не ведал родных, где и как появился на свете,
Почему и когда оказался в краях озорных,
Для чего существует в субстанции хитром сюжете
И зачем всякий раз выдает он себя за других.

В бесконечности дней обязательно выпадет случай,
Чтоб из грязи да в князи тебя возвеличила чернь,
Силой втащат на трон да державу и скипетр всучат:
«Славься новый каган!» - раздается хвалебная песнь,

И сознание слепнет от вычурных громких оваций -
Плебс лелеет в сердцах разрушительный рабства геном.
Надо быть дураком, чтоб от этих щедрот отказаться
И податься опять по дорогам бродить босиком

Он шагал и шагал по истории маршевым шагом -
Роковой персонаж, безымянный зловещий фантом
Было время, его величали холопы Иваном,
А, спустя сотню лет, внуки их величали Петром.

Имена — ерунда, лишь пустые насквозь псевдонимы,
Странный звуков набор для фанатиков и дураков,
Но чудовищней всех было звучное имя «Владимир» -
Если им нарекли — по земле гибель, муки и кровь

В круговерти имен и событий великих и страшных
Он сжигал города, и по-новой потом возводил,
По макушку погряз в рознях и политических шашнях
Средь острогов и плах — наилучших для власти стропил.

Век за веком неся людоедские императивы
С разномастных трибун — от гнедого до броневика
Невзирая на стон, что народ испускал непрерывно -
Им мила и приятна тяжелая власти рука.

Но, едва повернись — сразу в спину плевки и проклятья,
Что ни сделай — не так, не тогда, не для тех и не здесь
И за что заклеймен он бессмертия черной печатью,
Чем навлек на себя этот гнев беспощадных небес?

И седая тоска ухватила руками сухими,
Раздирая нутро, как пожарным багром, пополам
Нужно только узнать, разгадать настоящее имя -
И оно все расставит по правильным должным местам.

Доставая из шкафа стенного обноски скитальца,
Он роптал, что обрюзг и лохмотья уже не в размер,
Но из лунных лучей вдруг сияющий старец соткался:
«И куда ты пойдешь, Вечный Жид, старина  Агасфер?»

Все поплыло в глазах и набатом в ушах загремело,
И забил в голове раскаленный, как лава, фонтан:
Сразу вспомнились дом и родное, знакомое дело,
И чудесные воды далекой реки Иордан.

Вспомнил солнечный день и тропу, что ведет на Голгофу,
И когорту солдат, и беднягу с тяжелым крестом,
Что просил отдохнуть — он прогнал. И отмщенье сурово:
За жестокость свою оказался в кольце временном.

Но остался вопрос и его Он немедля озвучил,
Глядя старцу в глаза и, что странно, его не боясь:
«Я, конечно, подлец… Ну, а ты? Разве ты меня лучше?
Что втоптал миллионы за сына в разруху и грязь?

Ну, допустим, не дал я ему к косяку прислониться
И проклятье твое заслужил я, ничтожный, вполне …
Но ответь, демиург, чем же этот народ провинился,
Что его ты отдал на века в поругание мне?»

На челе демиурга возникла морщина косая,
Он минуту-другую обдумывал верный ответ,
Но плечами пожал и промолвил: «Да хрен его знает…
А с другой стороны... Почему бы, дружище, и нет.

Изначально идея — спровадить тебя на край света,
Где леса да снега, где язычники да дикари…
Кто же знал, что тебя  пиететом невежды отметят,
Понесут на руках, свои жизни тебе подарив?…

Впрочем, им поделом… Если пращуров опыт не учит,
Если тысячи лет им мытарств и страданий не впрок,
Продолжай, Агасфер, унижать остолопов и мучить,
Повергая в психоз, безнадегу, кручину и шок.

Что ты смотришь, как сыч? Соберись и внимательно слушай,
Где сокрыта твоя предрешенная мною судьба:
Так и быть, заберу я твою нечестивую душу…
Но не раньше, чем сброд негодующий свергнет тебя!

И как только они назовут тебя именем верным,
Что далекая мать в колыбели любя нарекла,
Завершится твое бытие в ненавидимой скверне,
Я прощу. Наконец прекратится твоя кабала»

Демиург растворился в малиновой утренней дымке…
Жид стоял и стоял, превратившийся в столб соляной:
«Этнос как ни гаси — только ноет и мрет по-старинке...
Чем еще их дожать? Голодухой? Афронтом? Войной?»


Он сегодня опять горделиво зовется «Владимир»,
Насылая на массы поруху, терзанья и смерть…
Пожалейте Жида, назовите злосчастное имя,
Поднимите мятеж…
ДАЙТЕ БЕДНОЙ ДУШЕ ОТЛЕТЕТЬ!