Мастер и травинка

Спустился мастер с вершины горы к подножию. Лёг. Уставленные на небо его серо-голубые широко расставленные глаза в тот момент были в точности такого же цвета, как и само это небо. Последождевой воздух был свеж и чист. Дождь кончился совсем недавно, поэтому наполнившаяся влагой и цветом каждая травинка была будто приклеена к земле. Это было одно из самых удивительных состояний, казалось бы, неудивительной местности — состояние убийственного покоя, абсолютной блаженной тишины.

Но мастер услышал, а скорее почувствовал, какое-то шевеление недалеко от себя. Что посмело нарушить этот покой, эту тишину? Или кто? Травинка! Одна из растущих у подножия крошечная травиночка, одна из бесчисленного множества таких же её копий, разрастающихся вокруг горной вершины в одном единственном направлении, напоминающих нежные и пушистые волосы на голове ребёнка; ничем не отличающаяся от остальных внешне травинка выбралась из этого круговорота травинок. Она проснулась, потянулась, выпрямив ненадолго тоненький стебелёк, вновь притворилась сонной и опять встала, после чего, по всей видимости, спать более не собиралась — устремила свой кончик кверху в смелой попытке достать до Солнца; эта отважная травинка осмелилась бросить вызов главной планете Солнечной системы и той системе, в которой она находилась — системе травинок. Так она покинула это сонное царство.

Мало сказать, что мастер был удивлён стойкостью духа травинки. Потрясающая её индивидуальнось не была сломлена общим настроением "травинкового общества", а наоборот: осознание уникальности в желаниях травинки усилило её порыв. Мастер понимал это рвение, это неугомонное стремление к высокому, светлому, духовному. Оно выражалось в жажде жить, в любопытстве, в желании получить то, до чего такая малютка дотянуться не могла.
— Травинка, хочешь выше? — спросил мастер.
Стойкая травинка шелохнулась — одобрительно кивнула. Она стала раскачиваться на ветру, при этом будто кричала: "быстрее, быстрее! Подними меня над Землёй, покажи мне мир!".

Мастер проницательным взглядом своих теперь уже серо-зелёных, точно впитавших сок травинки глаз охладил её пыл, но увеличил стремление. Все её желания от идущего от мастера блаженного спокойствия преумножились, а перевозбуждение ушло. Она, полностью готовая к желанному росту, перестала колыхаться из стороны в сторону и смиренно ждала просвещения от своего мастера. 

Во время этих приготовлений травинки готовился и он сам. Главная цель мастера состояла в том, чтобы погрузиться в состояние травинки. Абстагироваться от других травинок, от запаха влажной почвы, последождевого неба. Мастер смог. Он чувствовал её стремление и любовь, её наивную детскую радость, её тёплую ауру.
— Быстрее! — откликалось в душе мастера, – Солнце всё ближе! Мне так хорошо, так тепло!
Он чувствовал то же самое вместе с травинкой. Начало её пути было похоже на начало пути самого мастера. Впрочем, начала путей всех любящих мир одинаковы. Детали, обстоятельства — различны, а ощущения тепла и приятной щекотливой колкости на этапе соприкосновения с прежде неизведанным свойственны всем, они объединяют. Мастеру вновь довелось испытать это прекрасное чувство, это чувство только что обнаруженного прекрасного.

По травинке прошла дрожь, будто пробуждающие после ливня последние капли дождя скатились по её стебельку; по её уже мощному и высокому стеблю, устремлённому в самое небо. Мастер сделал её с Солнцем одним единым — они походили на подсолнух — огромный, яркий, цветущий, под которым сидел один лишь мастер-садовод. Происходило магическое слияние травинки и Солнца, и мастера-садовода, будто родителя, отдававшего ребёнку самые яркие чувства и ресурсы на протяжении многих лет и сейчас наблюдавшего за тем, что все эти усилия не прошли даром: перед родителем уже не ребёнок-зачаток, а полноценный цветущих взрослый.

Блаженство мастера и травинки не могло продолжаться вечно. Мастер спустил травинку с неба, сделал её такой же маленькой и обыкновенной на вид, какой она была до путешествия к Солнцу. Но эта травинка теперь стала непохожа на остальные ещё больше: Солнце осталось высоко, но маленький свой кусочек подарило ей. Мастер с радостными слезами на своих (вновь) светло-голубых глазах наблюдал за солнечным блеском излучающейся от травинки ауры, приятно и тепло щекотавшей его.