Льняная дорога

Мягко – не значит тепло, а ведь верно как ...
Затерялся апломб, не моя строка.
Белые облака потемнели вдруг –
ветви в них макать вязам на ветру.

Посидеть ещё и погоды ждать.
В небесах седых майская вода
быстро пролетает со стрижом хмельным,
все в свечах каштаны - запах а не дым...

*

Осталось здоровья для чая с блинами,
прогулка по ветру, за ветром и против,
по травам, по тропкам, за фото с цветами,
а небо совсем не строптивое вроде.

*

Мир непостижимый. Смена настроений.
Непроглядно небо. Ветер перемен.
Странности, ужимки мимов или гениев.
Тянешь к небу стебли – приземленность – плен.

Но взлетает только на ветру прическа.
Пухом тополиным – аллергичный снег.
И наряд весенний с возрастом неброский.
И абракадабра – молодежный сленг.

Вроде те же буквы: мама мыла раму.
Не домыв, устало замерла, застыв.
А война шедевры на разруху правит.
И на пашнях ставит новые кресты.

Не хочу об этом. Лучше о хорошем.
О любви и счастье думать и писать.
Лучше вышить свет, но... Мир пока что в прошлом.
Призрачны до дрожи счастья адреса...

*

О чём-то размышляет кошкин хвост,
когда во сне на взгляд мой отвечает.
Её глаза закрыты. Как он знает,
что я ласкаю взглядом теплый нос?

Живу в непостижимой связи с ней.
Пытаюсь, не обидев, увернуться
от ласки непредвиденной когтей.
А вдруг, как я, мечтает лишь коснуться?

Ну как такую нежность не любить?
Хожу, вся исцарапанная, дура...
Мешаю спать ей, может даже жить.
Пришла, прижалась к боку шубкой серо-бурой.

Четвертый год мы учимся любить.

*

Колись в дитинстві снилося страшне:
ховалась то від тигрів, то від левів.
А навкруги квітуче, запашне.
А павуки плели в садку кашне.
Літали в небі літачки сталеві.

Дитинство проминуло наче сон...
І в снах нові з'явилися примари.
Життя то біль, а співи – в унісон.
А путь – крихкий в дзиґариках пісок,
І в'язнуть ноги, сонце часто в хмарах,
а визирне, то сліпить і пече,
не заховатись під дитячим капелюхом,
Згадаєш: треба завжди маму слухать,
поради збережуть від злих очей.

Ідеш. І вже не сила поспішать.
Вже розумієш – не злетіти в вирій.
Рядки твої тонкі, за шаром шар
вкладаються в крихку надію миру.

*

Я перестала ночью что либо писать.
Возможно, потому что мало света.
Слова всегда покачивание веток
в том мире, где мой дом и сад.

Я перестала там искать слова,
где их, как ни старайся, не увидеть,
где прячутся усталые обиды,
тревоги и о давних днях молва.

Теперь я не терзаю прошлым карандаш,
ему хватает взрывов, бахов и прилетов.
И на бумаге нет от них налета,
как инея на стылых проводах.

Настало лето. Наши города
в тумане прячут утра и рассветы.
Так ждёшь отбой тревоги и об этом
молчишь из суеверия. Вода
росою выпадает в листьев чашки.
Зачем исписанные за полночь бумажки,
в которых только ужасы, беда?
И всходит солнце. Пусть за крышей дома.
Пусть лишь на шпиле башенки блестит.

И рассыпает радостный петит,
старайся удержать его в горсти
и поделись со встречным незнакомцем.

*

Будет льняная дорога-кайма,
птица взлетевшая, красочный мак,
зёрнышки сыплются в детскую горсть,
слизывай и наслаждайся – ты гость...

Горсть ежевики, черешневый край,
твой абрикосовый сладостный рай.
Бродят козявки по сочной траве,
небо бездонно и день словно век...

*

Иногда не знаешь даже
можно ли давать советы,
можно ли искать покоя
в этой зелени ветвей.
Учишься дышать не чаще,
уходить в чащобу мыслей,
может проще заблудиться,
чем искать на всё ответ.

Расчеши прическу вяза
и понюхай одуванчик –
наклонись к нему поближе,
чтоб его не оборвать.
Видишь в небе густо-синем
мысли нижет черный стрижик,
одуванчик повзрослевший – шар...
Седая голова.

Улетают зёрна мыслей
и торопится жучишка,
у него свои заботы
и жучиная семья.
Кошка смотрит за окошко.
Соловей пропел сторожко...
Кто грехи людей считает
и сексотит небесам?..