Гений обрывок текста

Гений (обрывок текста)

Погружение в этот текст похоже на следование за нитью Ариадны по лабиринту случайных (или неслучайных?) ассоциаций, где одно имя влечет за собой другое, одна мысль – следующую, и все это сплетается в причудливый узор размышлений о гениальности, безумии и той незримой силе, которой обладают слова и их творцы.

Начинается все с Джорджо Агамбена. Само по себе упоминание этого имени уже настраивает на определенный лад – на интеллектуальное напряжение, на поиск скрытых смыслов, на готовность к неожиданным поворотам мысли. Но здесь Агамбен выступает не столько как автор собственных идей, сколько как невольный катализатор, как тот, кто, "совершенно случайно" (хотя в эту случайность автор текста, похоже, верит не больше, чем в случайность падения яблока на голову Ньютона), напомнил о другой, быть может, менее известной широкой публике, но не менее значимой фигуре – Роберте Вальзере.

И вот уже перед нами Вальзер, этот удивительный швейцарский писатель, мастер "микрограмм" – текстов, написанных крошечным, почти нечитаемым почерком на обрывках бумаги, словно он боялся, что его слова слишком велики для обычного формата, или, наоборот, стремился сжать их до самой сути, до атомарного состояния смысла. И автор текста, поддавшись этому внезапному импульсу, бросается перечитывать Вальзера. Это не просто интеллектуальное любопытство, это почти физическая потребность вновь соприкоснуться с его миром, с его уникальным видением.

И снова "случайность" (в которую мы уже окончательно перестали верить вместе с автором) – взору предстает "Гений". Не абстрактное понятие гениальности, а конкретный вальзеровский персонаж, несчастный Венцель. И здесь происходит самое интересное. Венцель, этот, казалось бы, маргинальный, "несчастный" герой, который "среди прочего объявил, что завтра или послезавтра он намерен перевернуть мир".

Какая ирония! Какая трагикомедия! Заявление, полное грандиозности и, одновременно, какой-то детской наивности. Перевернуть мир! Кто из нас в минуты отчаяния или вдохновения не мечтал об этом? Но Венцель не просто мечтает, он объявляет об этом, словно это нечто само собой разумеющееся, как объявляют о походе в булочную.

Автор текста не знает, удалось ли Венцелю осуществить свой замысел. Да и как это можно узнать? Мир ведь не переворачивается одним махом, как блин на сковородке. Его переворачивают медленно, незаметно, порой даже для самих "переворачивателей". И часто эти "переворачиватели" – вовсе не герои с мечами и на белых конях, а тихие, "несчастные" Венцели, пишущие свои микрограммы на обрывках реальности.

Но дальше следует ключевая мысль, полная глубокой, почти мистической веры в силу слова и личности: "но я почти уверен, что если бы не было Венцеля, мир был бы совершенно другим". Вот оно! В этом "почти уверен" – вся суть. Это не доказуемое знание, это интуитивное прозрение. Мир не был бы другим из-за каких-то конкретных действий Венцеля, из-за его "переворотов". Мир был бы другим, потому что не было бы самого Венцеля, не было бы его уникального взгляда, его слов, его безумия, которое, возможно, и есть истинная гениальность.

Каждый такой "Венцель", каждый такой "гений" (даже если он признан таковым лишь одним человеком, как в данном случае автором текста) – это неповторимая точка во вселенной сознания. Его отсутствие – это не просто отсутствие одного человека, это отсутствие целого мира, который мог бы быть увиден его глазами, прочувствован его сердцем, выражен его словами.

Мир состоит не только из больших событий и великих свершений. Он состоит из этих бесчисленных "Венцелей", из их тихих революций, из их "микрограмм", которые, накапливаясь, меняют общую картину, смещают акценты, создают новые смыслы. И даже если их "перевороты" остаются незамеченными большинством, они все равно происходят, внося свою лепту в вечное движение и изменение мира.

Так, случайное упоминание Агамбена приводит нас через Вальзера к размышлениям о природе гениальности, о влиянии личности на мир, о том, что даже самый "несчастный" и незаметный на первый взгляд человек может нести в себе заряд такой силы, что его отсутствие сделало бы мир "совершенно другим". И это, пожалуй, самое главное открытие, которое дарит нам этот небольшой текст – напоминание о ценности каждой уникальной души, каждого "Венцеля", способного, пусть даже только в своих мыслях, "перевернуть мир". И кто знает, может быть, именно эти тихие, внутренние перевороты и есть самые настоящие.