МХ-707 То абсолютно не клеилось в белый альбом...

То абсолютно не клеилось в белый альбом головы.
Мемориалы не пали, но небосвод изумлён.
Будто всеобщий релакс горячих колбас деловых,
зной в январе на Аляске и траурный Африк Симон.

Но – что свершилось, то выжми в чашку и проглоти.
Силы ушли, но надо новый искать причал.
Знать, что тебя не кинут, с нуля повторять пути
и разрабатывать голос певческий по ночам.

Может, меня услышит житель далёкой звезды,
где не бывает возраста, пола и прочих каст,
куда прилетают души из мясорубок, с дыб –
скажет: в кафе "Ромашка". Яростно. Напоказ.

Мы наконец рассядемся в тёплом салоне авто
не как сентябрь вперёд августа, а нотками "до" и "ре".
Такое бывает нечасто – при звёздах и без понтов,
и чтоб магнитола пела самый щемящий рэп.

Дел-то всего за мелочью – выискать нужный код
глины, смолы, телесного теста... Задать количество герц,
выточить лазером нейроразъём, который не заживёт,
если кого попало советует куча агентств.

Главное – напрочь не помнить пассивную роль осла,
доставшуюся обманом на пике токсичных чар...
Какой там калейдоскоп расписанных Богом услад
в раю ожидается – чей бы папаша "крайслеры" обещал.

Время в подобных случаях – ни мне, ни котятам не врач.
Топор забывает – дерево помнит спустя миллион дождей...
Юность прогрохотала по мостовой врассобачь –
думай не о таблетках; мысленно молодей.

Зачем-то сошлись в панельке Кузьма и Нафанаил –
и мы, два микроба равенства, сойдёмся в тех же кривых.
Пойму я без переводчика, что кореша упоил,
и что метеор проскочили – пустяк: капитан привык.