Я - Сандро Боттичелли

Я — Сандро Боттичелли, и это история моей жизни

Меня зовут Алессандро ди Мариано ди Ванни Филипепи, но весь мир знает меня просто как Боттичелли. Я родился во Флоренции в 1445 году — во времена расцвета искусства и власти Медичи. Мне не суждено было держать меч или управлять городом. Моим оружием стала кисть, а полем битвы — холст.
Отец, кожевник, мечтал, чтобы я выбрал стабильный путь. Но мой старший брат Джованни, прозванный Боттичелло — «бочонок», — дал мне имя, которое осталось со мной навсегда.
Сначала я учился у ювелира — там я освоил точность и внимание к деталям. Но золото оказалось слишком неподвижным для моей души. Мне были нужны движение, цвет, жизнь. Так я стал живописцем, учеником Фра Филиппо Липпи — одного из лучших мастеров своего времени. Он научил меня нежной красоте лиц, плавности движений фигур и искусству рассказывать истории на доске.
Во времена моей молодости Флоренцией правил Лоренцо Медичи, по прозвищу Великолепный. Он обожал искусство, поэзию и красоту. Он стал моим покровителем, защитником, проводником к славе. При нём Флоренция сияла, как вторая Афины, и я писал для самых знатных семей города.
Но Медичи дали мне не только заказы. Они подарили мне музу.
Я впервые увидел Симонетту Веспуччи при дворе Медичи. Она была видением — золотые волосы, светящаяся кожа, хрупкость сна. Флоренция называла её La Sans Pareille — Несравненная. Для меня она стала бессмертной.
Я писал её снова и снова, даже после её смерти. Кто-то говорит, что она была моей любовью, моим наваждением. Возможно. Но правда в том, что, когда я представлял себе красоту, я видел её лицо.
Разве не она выходит из моря в «Рождении Венеры»? Разве не она — в «Весне», среди цветов и богов? Ей было всего 22, когда она ушла, но я никогда не переставал писать её.
Когда пришло моё время, я попросил похоронить меня у её ног, в церкви Всех Святых — Оньиссанти. Так и случилось.
Мои картины были не похожи на другие. Остальные стремились к безупречному реализму, резким теням, математической точности. А я искал движение, изящество, поэзию.
Я создал «Рождение Венеры» — богиню, прибывающую на волнах, воплощение божественной красоты.
Я написал «Весну» — гимн весне, любви и мифу, где каждая фигура словно застыла в танце сновидения.
Меня хвалили. Мои работы любили. Флоренция обожала меня.
Но Флоренция меняется. Мир поворачивается.
Пришёл Джироламо Савонарола — проповедник, голос гнева, враг всего, что я знал. Он громил искусство, красоту, Медичи. И Флоренция слушала.
Сжигали книги, картины, роскошь — Костёр тщеславия. Говорят, я сам сжигал свои картины — из страха, из веры, из безумия. Так ли это? Возможно. Возможно, и нет.
Но точно одно — после Савонаролы Флоренции больше не нужна была моя красота.
Мир приветствовал Леонардо, Микеланджело, Рафаэля — а моё имя затерялось. Мои картины казались устаревшими, моя изящность — слишком хрупкой для новой эпохи искусства. Медичи исчезли. С ними — и моё состояние.
Я умер в 1510 году, забытый, в своём маленьком доме у церкви Оньиссанти. Без величественной гробницы, без славы. В тишине.
Но Красота не умирает
Прошли века — и моё имя вернулось.
Они заново открыли «Рождение Венеры» — и она снова ступила на берег.
Они взглянули на «Весну» — и весна расцвела вновь.
Теперь меня называют мастером, гением изящества, художником вечной красоты. И пусть когда-то меня забыли — я никогда по-настоящему не исчезал.
Я — Боттичелли.

Их интернета

Имя Сандро Боттичелли (1445-1510) обычно вызывает в памяти образ Мадонны. Будущий художник жил и воспитывался в патриархальной, глубоко религиозной семье, что наложило отпечаток на всю его последующую жизнь.
(214x46, 3Kb)
Мадонна с Mладенцем (of the Magnificat)


1480-1481г, темпера на панели галерея Уффици, Флоренция, Италия
(700x693, 72Kb)


Одни восторги,
Даже пресно.
О, Рим, Венеция,
Цветы.
Но вот Флоренция.
И жутко мне от избытка полноты.

На улицах
Музей под небом.
Давид с надменностью глядит,
Своею головой большою
О гениальности твердит.
Персей Медузой потрясает.
Его народ не замечает.

А уж Уффици Галерея,
Не просто центр вселенной всей,
Здесь достигаешь апогея,
Восторгов, ужаса, страстей.
По длинным, светлым коридорам
С портретами под потолком,
Глаза поднимешь ты –
Повсюду - Средневековья виден взор.

Все эти лица, жизни, судьбы,
Художниками сплетены
И рядом редкие скульптуры
Из мрамора, цвета Луны.
И эти изваянья,верно,
Когда позировали тем,
Живыми были и примерно
Отображали радость тел.

Целующиеся херувимы
И дева в неге рядом здесь.
Чуть терракотовый здесь мрамор,
Но лучше отдохнуть и сесть.

***

Я замолчу про Боттичелли,
Здесь надо на колени встать,
Перед рожденною Венерой
Упасть, в восторге умирать.
Она, прикрывшись волосами,
Уже стыдясь своей красы,
Глазами серны смотрит в раме:
– Я не хочу Вас искусить.
Я так юна, я народилась,
И многих наслажденье ждет…
И тела цвет, скажи на милость,
И восхищает, и зовет.

А вниз спукаясь,
Попадаешь
В век Леонардо,
И взахлеб,
Просматриваешь и играешь.
Живых сечений перехлест.

Вот позади моя Тоскана,
Храм православный, весь резной,
Паломников благословляет
На Родину, к стезе родной.

Нина Ландышева