Потому что иначе нельзя

Я бродил по тенистым аллеям средь старой Москвы,
Пил латте и коньяк на открытых верандах столицы.
Я жил жизнью к которой за долгие годы привык,
И менял, как перчатки: машины и женские лица.

А они шли в атаку сжав зубы и сузив глаза,
А они продирались сквозь пламя проклятой войны,
И молились в разрушенных церквах в Его образа,
Чтобы дал отстоять рубежи Им забытой страны.

А они проходили вперед, где никто не пройдет,
А они поднимались и брали удар на себя,
Поминали братишек, чье солнце уже не взойдёт,
И опять шли вперед, потому что иначе нельзя.

Я фарсил в кабаках, отсыпаясь потом по утрам,
Я смеялся над Верой не зная ни капли Любви,
И стакан день за днём мне сменялся на новый стакан,
Растворяясь бесцельно в моей жидковатой крови.

А они шли в атаку сжав зубы и сузив глаза,
А они продирались сквозь пламя проклятой войны,
И молились в разрушенных церквах в Его образа,
Чтобы дал отстоять рубежи Им забытой страны.

А они проходили вперед, где никто не пройдет,
А они поднимались и брали удар на себя,
Поминали братишек, чье солнце уже не взойдёт,
И опять шли вперед, потому что иначе нельзя.

Я метался бездумно и вечно на Небо орал,
То себя, то других в пустоте бесконечной кляня,
Вдруг увидел на доме соседнем военный мурал,
А с него улыбаясь смотрел в мир такой же, как я.

И я с ними в атаку пошёл, так же сузив глаза,
И, как все продираюсь сквозь пламя проклятой войны,
И молюсь я в разрушенных церквах в Его образа,
Чтобы дал отстоять рубежи Им забытой страны.

И я с ними иду, где никто, никогда не пройдет,
Поднимаюсь, как все, принимая удар на себя,
Поминаю братишек, чье солнце уже не взойдёт,
И идём мы вперед, потому что иначе нельзя.