Полушутя под ржание Пегаса

Ах, рифмы так и прут!
А это bad иль good?
Насколько нужно это?
А вот и нет ответа.

В себе уверенность настолько велика,
что уже голову готовишь для венка
и ожидаешь скорой славы и оваций,
стихи отправив в адрес всех редакций.
Но полежат они средь многих в стопке жалкой,
чтобы потом судьбу закончить свалкой.

Признав, что априори критик прав,
скелет стиха сломал как костоправ,
под окрик критика строку перешивал,
а сам переживал, переживал...

Желая похвалы своим стихам от Петуха,
Кукушка прелесть Петушиного стиха
где только можно прославлять решила вслух.
Не прочитав стихов Кукушкиных и двух,
в ответ нахваливать Кукушку стал Петух.
Не будем птичек обвинять в сплошном двуличье. —
Что делать?! Таковы повадки птичьи.
Но много ли оценки птичьи значат —
пусть кукурекают и пусть себе кудахчут.

Реальностью тебе ломать не станем крыл. —
Ты верить продолжай, что истину открыл,
ту, что звучала аж во время оно
из уст царя такого — Соломона.

О, любишь ты и преданно и нежно,
и пусть слова ты о любви напишешь те же,
что в языках во всех в ходу с эпохи пирамид,
но эксклюзивно ими твое сердце говорит.

Пиит не ходит в магазин — слишком унизительно,
сколько стоит сыр и хлеб, знает приблизительно.
Мужа стол и мужа стул стал жены заботой.
Муза мужа напрямик связана с биотой.

За веком век подряд летевший…
Со строчкой листик пожелтевший...
Поэт писал пером гусиным
при фитильке горящем свЕчном,
при лампе с влитым керосином —
то, что писали, стало вечным.
Клавиатура, стук от клавиш...
Теперь что в вечности оставишь?

Заучим словно "аз" и "буки",
что нет в поэзии карьеры,
все эти «Нобель», «Хьюго», «Букер» —
лишь современные химеры.
Что расцветет, а что завянет,
гадай на кофе или воске.
Был победитель Северянин,
вторым — Володя Маяковский;
обласкан славою был Надсон,
Некрасова считали ниже...
Не предсказать нам, вот досада,
ступени лестницы престижа,
и идолов бессменных нету.
А время всё смешало разом,
и осветило новым светом,
и разложило новым пазлом.