Салон желаний. 3

Глава четвёртая: "Желание №4 — Найти пропавшего сына"

В этом городе многие улицы заканчиваются тупиком. Н
екоторые — трагедией.
А у самых старых — только один конец: дверь, за которой ждёт не выход, а ответ.

Грета нашла эту дверь в ноябре, когда город был насквозь сер и выдохся, как пожилой человек на последней ступени.
Она пришла в «Салон Желаний» не по слухам и не по указке судьбы — по инстинкту. Материнскому.
Так приходят в последнюю инстанцию, когда полиция уже умывает руки, соседи перестают сочувствовать, а фотографии на столбах обрываются от дождя.
 
Мадемуазель Лира встретила её иначе, чем остальных — с почти невидимым поклоном, как будто уважала саму боль, с которой вошла эта женщина.
Грета была не молода, с лицом, вырезанным усталостью и решимостью. Её глаза уже не искали, они ждали.

— Его зовут Нико, — сказала она, садясь. — Ему шестнадцать. Исчез полгода назад. Ни следа, ни письма. Полиция считает, что сбежал. А я знаю — его забрали.
— А если он сам ушёл?
— Значит, не по доброй воле.

Лира молча подняла со стола тонкую папку.
В ней — ничего.
Ни одной улицы, ни фото.
Только имя.
Нико Энгель.

— Ты хочешь вернуть его. Я могу помочь. Но за это ты должна совершить действие, Грета.

Женщина кивнула.
Медленно.
Слишком много раз ей говорили: «ты должна».
— Что нужно?
— Ты найдёшь человека. Мужчину. Он будет стоять у библиотеки, с портфелем. Ты подойдёшь к нему и скажешь: «Ты должен отдать то, что взял не своё». Просто скажешь. И уйдёшь.
— Кто он?
— Он не твой враг. Но ты должна сделать это ради сына.
 
На следующий день Грета надела старое пальто, перевязала шарф.
У библиотеки стоял человек — высокий, нервный, с тенью на лице.
Она подошла, глядя прямо в глаза, и сказала слова, как заклинание.
Тот побледнел, что-то пробормотал, едва не выронил портфель.
Она ушла, не оглянувшись.
 
Через два дня ей позвонили.
— Грета Энгель? Это приют «Старый Мост». Мы... у нас появился мальчик. Похоже, он — ваш сын.

Она приехала на рассвете. Он сидел в углу, под лампой, с глазами, ставшими взрослее лет на десять. Но это был он.
— Нико… — прошептала она, касаясь его лица. — Малыш...

Он не плакал. Только спросил:
— Где я был?
Она не ответила. Не потому что не знала. А потому что знала слишком много.
 
А вечером, сидя у его кровати, она достала старую газету. На последней странице — короткая заметка: "Неизвестный мужчина в шоковом состоянии доставлен в психиатрическую клинику. Повторяет одну и ту же фразу: «Они сказали отдать… но я не знаю, что»."

Она узнала его по фотографии.
Это был тот человек от библиотеки.
Тот, кому она принесла чужое слово.
Грета впервые подумала: а кого я спасла? И кого подменила собой?
 
В Салоне, в это время, Мадемуазель Лира глядела в тёмное зеркало. На стекле выступал запотевший силуэт мальчика. Но отражался не он — отражалась женщина в белом пальто. Всегда она.

— Осталось одно, — сказала Лира.

И свечи погасли сами.

Глава пятая: "Желание №5 — Вернуть того, кого уже нет"

Ночь в этом городе — не просто тьма. Это мягкий, вязкий мрак, который дышит из подвалов и лестничных пролётов, шепчет с каминных труб и скрипит в старых дверных петлях. В такую ночь никто не приходит в «Салон Желаний» случайно.
Но он пришёл.

Имя его не знала даже Лира — и это уже было тревожно. Он был высоким, в поношенном пальто, с глазами, будто выжженными отсутствием. Человеком, который однажды так сильно пожелал, что потерял имя.

Он сел напротив Лиры и заговорил почти шёпотом:
— Я хочу вернуть её. Женщину, которую я любил. Она умерла. И с тех пор город стал невыносимо пуст.
— Её звали…? — спросила Лира, хотя уже знала ответ.

Он достал фотографию.
Старый снимок, выцветший от прикосновений.
Женщина в белом пальто.
Взгляд, как у тех, кто ушёл слишком далеко, чтобы вернуться, и слишком близко, чтобы забыть.
— Её звали… Анетта.

Лира замолчала.
Потом сказала медленно, как читают последнюю строку пророчества:
— Чтобы вернуть её, тебе нужно развязать цепь чужих желаний. Освободить тех, кто, не зная, исполнил твоё.

Он вскинул голову:
— Что ты имеешь в виду?
— Все, кто приходил сюда до тебя, стали твоими руками. Твоей ценой.

Женщина, которая создала скандал, разрушив художника — она расчищала путь для портрета Анетты.

Художник, нарисовавший её по памяти, вложил в холст твою тоску, твой взгляд.
Мать, нашедшая сына, произнесла нужную фразу тому, кто хранил обрывок её души.
Все они... были твоим последствием.
О
н был ошеломлён.
— Почему?
— Потому что твоё желание было первым. Самым сильным. Потому что ты её потерял не случайно.

Лира встала.
Отошла вглубь комнаты и приоткрыла тяжёлую портьеру.
 За ней стояла она.
Женщина в белом пальто.
Анетта.

Только теперь она была не совсем... живой. Ни мёртвой. Ни теневой. Собранной — из слов, из мазков, из боли, из памяти. Из чужих поступков.
Она посмотрела на него. Медленно, по-старому. И проговорила:

— Я не знаю, кто я теперь. Но если ты хочешь, чтобы я осталась, — ты должен остаться здесь. Вместо меня.
Он понял всё.
Без слов.
Это была не сделка.
Не жертва.
Это было расплата.
 
Утром, когда Лира вышла на улицу, за её плечами хлопнула дверь. В городе на один силуэт стало больше.

Женщина в белом шла по улице, сквозь лёгкий туман. В её глазах отражались здания, лица, окна. Она шла, как будто возвращалась домой.

А в «Салоне Желаний» кресло напротив Лиры не пустовало.
В нём сидел он, теперь — без имени.
Тихий, как зеркало.
Ставший частью салона. Одним из тех, кто теперь будет слушать.
Лира налила ему чаю. Без слов.
А в коридоре зазвенел колокольчик.
Пришёл следующий клиент.

В глубине «Салона Желаний» есть комната, куда не ведёт ни одна из известных дверей. В этой комнате стоит письменный стол из чёрного дерева. На нём — толстая, пыльная книга без названия.

Её страницы не нумерованы. Они появляются сами, когда кто-то загадывает достаточно сильное желание — такое, что начинает менять других.
Сегодня одна из таких страниц захлопнулась. И в этот момент в книге возникла запись, от руки, с каллиграфией, знакомой только одному человеку:
«Последний клиент получил своё. Но не то, чего хотел.

А то, чего боялся.

Потому что желания, как зеркала — отражают нас. Но треснувшее зеркало не врёт, оно просто показывает… без прикрас.»

Страница замерцала, и чернила расползлись, будто под водой.
В Салоне всё было как всегда. Тихо, тепло, пахло воском и чаем. Только теперь напротив Мадемуазель Лиры сидел помощник — человек без имени, с глазами того, кто помнит не своё.

— Открой дверь, — сказала Лира. — Новый гость уже здесь.
Он кивнул, встал и подошёл к двери.
Открыл.
И на пороге стояла девочка. В пальто не по возрасту, с лентой в волосах и тетрадкой под мышкой.

— Я хочу, чтобы мама снова улыбалась, — сказала она. — Я принесу что угодно. Я даже могу... забыть что-нибудь. Например, папу.
Лира посмотрела на неё. Долго.
А потом — написала в книге:
Желание №1. Новый цикл.
Песочные часы перевернулись.
Чай снова закипал.
Мир ждал следующей цены.
Конец. Или только начало.

Эпилог. "Пятая дверь"

В городе, где сумерки никогда не расступаются до конца, есть одна улица, которую никто не строил. Она появляется только тогда, когда последняя надежда становится поступком. На этой улице — пять дверей. Все они ведут в одно и то же место, но каждая открывается только изнутри.

Салон Желаний больше не светится ладанником. Лира давно ушла — или рассеялась, как дым, из которого, возможно, и была соткана. Но её след остался — не в документах, не в зданиях, а в судьбах, которым она изменила траекторию.

Оскар однажды проснулся и понял, что не помнит имени той, ради которой он всё начал. Он писал письма без адреса, и в каждом — только музыка. Он больше не искал любовь. Он стал её эхом — играл на углу площади для прохожих, и в каждом аккорде звучала её тень.

Мила выиграла дело века, но в толпе журналистов её глаза выискивали того, кто не пришёл. Элиас. Она не знала, что он больше не рисует. Не злился. Не мстил. Он просто исчез из круга её амбиций, оставив за собой портрет, в котором она узнала собственную вину.

Элиас уехал за город. Там, среди туманных холмов, он открыл маленькую школу для детей, которые боялись говорить. Он учил их видеть цвета в сером. Иногда в его мастерской загоралась свеча, и на стене проступал силуэт — женщина в белом пальто. Он кивал ей, как старой знакомой.

Грета жила тихо. Нико редко говорил о том, что было "там", но иногда рисовал. Его наброски были странны — лица без глаз, лестницы в небо, карусели из людей. Она не спрашивала. Только хранила каждый рисунок. И каждый вечер зажигала свечу у окна. Просто так. Вдруг кто-то ищет путь обратно.

Пять историй.
Пять желаний.
Пять узлов, затянутых рукой, которую нельзя увидеть.

И если бы кто-то вгляделся глубже в город, то понял бы — они связаны. Один толчок привёл к другому. Каждое желание — чьё-то последствие. Каждый выбор — чья-то расплата.

А там, где стоял Салон, теперь пустота. Только в воздухе — лёгкий запах ладанника и голос, будто шёпот сквозь дым:
— Желание исполнено. А теперь — распутывай.
И город продолжает жить.
На грани.
На пересечении чужих решений.
Ведь желания не исчезают.
Они просто ждут следующего.