Рим

По Риму праздному бродя
Без устали и вот, расслабясь,
Антонио курнул каннабис
Под тарантеллу от дождя.
Рабы еврейские, галдя,
Встречали на руинах шабес.

Все итальянцы как один
В его роду, но пьёт он виски
И сочиняет по-английски,
Неблагодарный сукин сын.
В краю родился мокасин,
Не знал где холм Капитолийский.

Из Цинциннати он, сражён
Базилик поступью небрежной,
Латынью горестной и нежной,
Гравюрными бровями жён.
Впивался в каждый портик он,
Душой блаженствуя мятежной.

Так возвращение к корням
Поэтов окрыляет. В убер
Пошёл работать, в зной и дубарь
Вози к детишкам жирных мам.
И пиццу доставляй, ням-ням.
От этого и впал он в ступор.

Лишился стольких он друзей
И столько напророчил строк он,
Что заворачивался в кокон,
С окном почти на Колизей.
И той же травкою, ей-ей,
Тянуло из соседних окон.

Антонио мечтал весь год
Попасть на Апеннины, в этом
И смысл, чтобы тебя поэтом
Признал однажды твой народ.
Да кто ж его переведёт?
Он безымянен и с приветом.

Короче, мафия кругом,
В литературе как в Палермо,
С дебютом помогает сперма,
Гигантов назначает гном.
Жюри их конкурса притом
Воняет, будто свиноферма.

Шустри, нахваливая треш,
Задабривая горлохватов,
А там и, премию сосватав,
На шару трюфелей поешь.
Пора забить на эту плешь
И поскорей валить из Штатов.

Мечи короткие под ним
Сверкали, бесновался Форум,
Патриций вопрошал с укором,
За что он шлюхой нелюбим.
«Так вот какой ты, Вечный Рим!» -
Всплеснули херувимы хором.

Авгуров мелочных грызня,
Историков продажных тёрки,
Точь-в-точь как в городе Нью-Йорке,
Везде такая же фигня.
Внизу колокола, звоня,
Будили сонные задворки.

На иудеев Ватикан
Обрушивал за буллой буллу.
Поминки справив по Катуллу,
Резвился эпигон, румян.
Антонио, вдыхая план,
Тайком прислушивался к гулу.

Обдолбанный, пославший нах
Истеблишмент и всё такое,
Он в дивном пребывал покое,
Повышен в ангельских чинах.
И лунный обелиск впотьмах
Наследье воплощал людское.