Длина юбки не повод для насилия

Она ступала тихо, словно тень,
Сквозь город, полный сумрачных огней.
И платье, словно лепесток сирени,
Казалось дерзким в темноте ночей.

Быть может, слишком яркий макияж,
Быть может, каблуки стучали громко.
Но разве это повод, разве шанс
Разрушить мир, что был таким негромким?

Не в кружевах и шелке суть была,
Не в длине юбки, что едва прикрыла.
А в чистоте души, что так светла,
И в вере в то, что мир еще не гнилый.

Но чья-то злоба, словно черная змея,
Вдруг выползла из тени, из укрытья.
И взглядом липким, похотью дыша,
Лишила воли, отняла наитие.

И мир вокруг вдруг рухнул, словно дом,
Оставив лишь осколки боли, страха.
За что? За что, скажите, мир жесток?
За платье? Нет! За то, что в сердце мрачно.

Она кричала, но в ответ лишь тишь,
И страх, что парализует, словно камень.
И боль, что проникает глубже в жизнь,
Оставив шрамы, что не залечить годами.

Не в платье дело, нет, и не в вине,
Не в слабости, не в красоте невинной.
А в том, что мир так часто слеп и нем,
К страданию и к боли беспричинной.

И пусть прольются слезы, словно дождь,
Смывая грязь и ложь с души израненной.
И пусть надежда вновь забрезжит, пусть,
Согреет светом истины нетленной.

И пусть она найдет в себе ту силу,
Чтоб встать и жить, назло всему на свете.
И пусть забудет эту ночь постылую,
И станет солнцем, что рассеет ветер.

Ведь красота не в платье, не во внешнем,
А в сердце, что способно состраданью.
И только так мы сможем мир извечный
Избавить от насилия, страданья.