Кузя-Брага Сказ про Невезучего Бугая и Прокисшую С

Жил-был Кузя-Брага. Имя у него такое, понимаете, потому что сам он был как та брага – густой, пенистый, и постоянно бродил где-то в глубине души. Не в смысле пить, а в смысле метаться. Бугай он был, да только не драчливый, а скорее задумчивый. Ростом – с телегу, плечи – как ворота, а в глазах тоска такая, что хоть самогон гони.

Жил Кузя в хуторе Прилипайлово, где всё, как нарочно, прилипало к нему: и грязь, и неудачи, и соседский гусь Гаврила, который постоянно щипал его за штаны. Работал он в колхозе “Красный Серп и Молот”, трактористом. Да только не везло Кузе с тракторами. То колесо отвалится, то мотор заглохнет, то, не дай бог, в овраг съедет. Короче, прокисала у Кузи судьба, как та брага, если вовремя дрожжей не подкинуть.

Однажды, возвращался Кузя с поля, трактор дымится, в баке – пустота, а в голове – одна дума: “Ну когда ж ты, удача, ко мне прилипнешь, а не этот противный Гаврила?”. И тут видит – сидит на пеньке старушка. Маленькая такая, вся в морщинках, как печеное яблоко. А рядом с ней – мешок, из которого так и пышет жаром.

"Здравствуй, дедушка," - говорит старушка.

Кузя аж поперхнулся: "Какая ж я тебе дедушка, бабка? Я еще парень хоть куда!"

Старушка усмехнулась: "Вижу, вижу. Парень хоть куда... Да только невезучий шибко. Неси-ка мне этот мешок, добрый молодец, да и расскажи, чего у тебя душа болит."

Кузя подумал: "А что терять? Всё равно хуже не будет." Взвалил мешок на плечо (а он, скажу я вам, тяжеленный был!), и поплелся за старушкой в лес. Мешок этот так и пышет жаром, аж рубаха на Кузе тлеть начала.

Шли они долго, через бурелом, через овраги, пока не пришли к избушке на курьих ножках. Избушка эта вся скрипит, кряхтит, как старый трактор.

Зашли они в избушку, а там – печь огромная, а в печи – огонь бушует.

"Снимай-ка, парень, мешок," - говорит старушка, - "да вываливай все в печь."

Кузя удивился: "А что там такое?"

"Удача твоя там," - отвечает старушка, - "Точнее, то, что ей мешает к тебе прилипнуть."

Снял Кузя мешок, вывалил содержимое в печь, и как ахнет! Заискрило, задымило, запахло паленым – аж Кузя закашлялся. А потом – раз! – и всё стихло. Только жар от печи еще сильнее стал.

"Ну вот," - говорит старушка, - "Теперь осталось только подождать, пока у тебя удача прокиснет. То есть, наоборот, забродит как следует."

И дала она Кузе кружку с какой-то мутной жидкостью.

"Пей," - говорит, - "Это тебе для храбрости."

Выпил Кузя, и как будто жаром его изнутри обожгло. Заговорило в нем что-то новое, смелое, даже нахальное.

Прошло три дня. Кузя жил в избушке у старушки, помогал ей по хозяйству, и ждал, когда же его удача забродит. Старушка его всяким травам учила, да байки лесные рассказывала. А на четвертый день говорит она:

"Пора тебе, Кузя, домой. Только помни: теперь тебе ничего не страшно. И гуся Гаврилу, если что, по жопе шлепни, чтоб не щипался."

Вернулся Кузя в Прилипайлово, а там – всё по-старому. Трактор сломанный, в колхозе – суматоха, а гусь Гаврила опять за штаны тянет.

Но Кузя уже не тот. Подходит он к трактору, плюет под ноги, и говорит: "А ну, железяка, давай-ка мы с тобой разберемся по-хорошему!"

И что вы думаете? Завёл он этот трактор с пол-оборота! А потом как дал кругаля по полю, что только пыль столбом стояла.

А гусь Гаврила? Кузя его так отлупил веником, что тот только перья растерял и больше к нему не подходил.

С тех пор Кузя-Брага стал в колхозе первым трактористом. И бабы на него заглядываться начали. И даже председатель, старый хрыч, стал с ним советоваться.

Так и забродила у Кузи удача. И понял он, что главное – не бояться, и помнить, что даже самая прокисшая судьба может забродить, если вовремя дрожжей подкинуть.

А старушку ту, говорят, видели потом в разных местах. Кому советом поможет, кому – волшебного пинка даст. Только вот мешок с собой больше не носит. Наверное, поняла, что у каждого своя удача в душе спрятана, и нужно только помочь ей проснуться.