Воин 4

— Лес дышит, — Илей, нет не услышал, а как-то внутри себя осознал мысли старого Стандара. — Слышишь? Он говорит с теми, кто умеет слушать. Ветви гнутся не от страха, но от знания. Они помнят жизнь. И смерть.
— Я слышу, — сам себе прошептал Илей. Его голос был напряжён. — Но я слышу и другое. Как всё погибает под копытами — зла. Теп победил, наш Мир исчезнет.
Дух Стандара не сразу ответил. Илей смотрел в воду, в её тихий бег меж камней, будто видел там нечто большее.
— Исчезает не то, что сгорает, — вновь почувствовал он. — А то, что человек забывает. Если ты станешь как он — сожжёшь, убьёшь, забудешь — ты уже проиграл. Даже если останешься жив.
Илей отступил на шаг. Его руки дрожали, сжимая рукоять ножа.
— А если я промедлю? – спросил тень старца Илей -  Если из-за меня погибнут мать, дети, старики?
— Тогда бей, — сам себе повторил за призраком Илей. — Но бей, зная, зачем. Не из злобы. Не из жажды мести. Ты не палач, Илей. Ты хранитель.
— И запомни, — добавил призрак Стандара. — Смерть можно пережить. Бессердечность — нет.
Илей кивнул. Он развернулся и ушёл вглубь деревни — скрываться было некогда. Но в его взгляде, в походке, в самом дыхании была теперь не только ярость. Там была тяжесть, как у воина, который уже знает: не он выбирает битву — но выбор делает его человеком.

***
Прошлое, как-то само возникло в памяти Илея, унося его далеко, далёко…
Они шли молча — вдоль русла пересохшего ручья, где земля хранила следы, будто тайные письмена. Страбор шагал первым, тяжело, уверенно, не оглядываясь. Илей семенил следом, в тени, как учат молодых охотников: не мешать ветру, не тревожить лес.
В тот день он впервые держал нож, не как орудие ремесла — а как продолжение своей воли. Отец передал его молча, без торжественности, как передают кусок хлеба. Только посмотрел — пристально, коротко.
— Сегодня — не ради мяса, — сказал он, когда они достигли поляны, где трава была примята, и в воздухе ещё висел запах зверя. — Сегодня ради тебя.
Он присел у изломанного куста, провёл пальцами по земле. Зверь был здесь недавно. Хищный. Умный. Лесной волк, старый, с одним глазом, — тот самый, что рвал стада на окраине.
— Слушай, — Страбор говорил, не глядя на Илея. — Ты не можешь быть быстрее его. Не можешь быть сильнее. И если испугаешься — он почует. Он убьёт. Так делают звери. Так делают воины.
Он ткнул в сторону леса.
— Подветренная сторона. Запомни. Всегда. Ты идёшь не в лоб. Не против лба — против мысли. Он дышит, он нюхает, он ждёт. Но он тоже устаёт. Тоже зевает. Тоже оборачивается.
Илей кивнул. Он слышал, но главное — вбирал.
— Когда он отвлёкся — ты не ждёшь. Не думаешь. Прыгаешь. Вся сила — в один миг. Падает всё, кто не успел решить. Понимаешь?
Илей не ответил сразу. Он смотрел в лес — и вдруг увидел: тень между деревьев, движение, едва заметный силуэт.
Волк был там. Выше, чем он ждал. Грязный. Израненный. Умный.
Страбор не шелохнулся.
— Ты видел. Теперь твой ход.
Илей пошёл. Тихо. Как учил отец. С подветренной. Не выдыхая громко. Он не чувствовал тела — только нож, только дыхание зверя, только тот момент, когда одно движение разделит страх и силу.
Волк обернулся. Но поздно.
Илей прыгнул.
Крик был короткий. Ветка хрустнула. Земля вздрогнула.
Когда всё стихло, Илей стоял над телом. В руке — нож. На лице — кровь. В глазах — тишина.
Отец подошёл и кивнул.
— Теперь ты знаешь. Всё остальное — только повторение.

***
Теп вышел из тени деревьев, тяжело дыша, с холодным блеском в глазах. В его руке щит тяжёлым пластом закрывал грудь, меч был готов к удару. Он шагал вперёд, уверенный в своей силе и смерти, что шла с ним рядом.
Ночь была тяжёлой и беззвёздной, когда Илей стоял в тени деревьев. Стоял неподвижно, слушая скрип веток и свист ветра. Ветер шевелил ветки, но он почти не дышал — каждое движение казалось лишним. В памяти всплывал голос отца, ровный и твёрдый: «Подветренная сторона… Не лоб, а мысль… Мгновенный прыжок…»
Он вспомнил, как на поле тот волк смотрел ему в глаза одним глазом — умным, хитрым, опасным. Тогда он боялся, но не отступил. Сейчас страх был другим — не перед зверем, а перед человеком, чьё имя звучало, как приговор.
Теп — враг, чей меч уничтожал всё живое вокруг. Но у Тепа не было той ловкости, того терпения, что дарил отец. Не было учёности, что приходит с долгими часами молчаливого наблюдения.
Илей сжал нож крепче. Его тело помнило урок, каждую деталь: как шагать тихо, как держать дыхание, как ждать — и ударить молниеносно, когда враг отвлечётся, когда он снизит свою защиту хоть на миг.
В сердце тлела решимость — не просто выжить, а победить. Не сломаться, не дать страху овладеть собой.
Он сделал шаг навстречу ветру. Ночному, холодному. И стал охотником.

***

- Сжечь всё – сказал Теп, когда покинул шалаш Стандара и обвёл округу ледяным взглядом.
Сам он двинулся к центру деревни, где продолжался жуткий пир победы его воинов. Немного отойдя, он обернулся и крикнул.
- Эй! Крад, Густ, Армор и ты, лысый Шарук! Где вы там запропастились! Чтоб вас разорвало!
Этого было достаточно для броска Илею. Как молния он метнулся к Тепу со сжатым в руке ножом…
Когда Теп поднял щит, готовясь принять удар, Илей увидел мелькнувшую тень сомнения в глазах врага — в последний миг Теп понял, что всё тщетно. Его защита — только преграда перед неизбежным.
Щит встретил удар ножа, но Илей скользнул под щитом, к слабому месту подмышкой. Меч Тепа взметнулся, пытаясь отразить удар, но Илей был быстрее, молниеносен — нож вошёл в тело.
Теп закашлялся, хрип разрывал грудь.
«Проклятый старик…» — с трудом выдохнул он, глаза потускнели.
Илей стоял над падающим врагом, сердце сжато горечью и силой…

***
Илей стоял на краю деревни. Сзади — развалины, дымящиеся после схватки. Впереди — лес. Тот самый, в котором когда-то прятался страх, где впервые зазвучал голос старого колдуна, где начался путь, который теперь уже невозможно было назвать чужим.
Тело Тепа остыло. Его меч валялся в пыли — безвластный, как и все, что он некогда воплощал. Победа далась нелегко. Не только физически. Самая трудная битва разыгралась внутри: не убить — отомстить, а убить — и не стать таким же.
Илей не стал.
В руке он держал осколок амулета — трещиноватый, чёрный, тёплый ещё от недавней магии. Он не знал, почему не бросил его. Может, чтобы помнить. Может, чтобы понять.
Лес дышал. После пожара и кровопролития он всё ещё был живым. Тени между деревьями колыхались не от страха — от времени. Всё начиналось заново. Но теперь — иначе.
Идей выдохнул. Он смотрел вдаль, как будто искал кого-то. Колдуна. Матерь. Себя.
И вдруг понял — он больше не юнец.
Он не был вождём. Не был колдуном. Не был мстителем.
Он был тем, кто выбрал: не поддаться.
Он поднял голову и произнёс тихо, но так, будто обращался ко всему лесу и к тем, кто смотрел на него из теней:
— Я не принёс мир. Я лишь удержал пламя от того, чтобы пожрало всё.
Я — не герой. Я — начало.
Илей развернулся и пошёл в деревню к людям, туда, где корни глубже мечей, где память говорит шёпотом, а не криком. Его путь только начинался. Но теперь он знал: в нём не было Тепа.
Он понимал, что теперь он не просто сын своего отца, но и сын леса, который, как и предки, будет охранять его людей. Их духи теперь были частью этого места, и он чувствовал их присутствие, как невидимые стражи, готовые прийти на помощь в трудную минуту.
Каждый шаг, который он делал, был осознанным выбором. Хотя деревня была разрушена, в сердце Илея зарождалась надежда. Нет, он был уверен, что  все вместе, они смогут восстановить то, что было потеряно, и создать новое начало…