Искушение Арканов. Глава3. Дьявол

Искушение Арканов. Глава3. Дьявол

Лукас очнулся в своём потрёпанном номере.
Голова гудела, тело ныло, но не от усталости — от чего-то большего.
В теле была ломота, но это не была усталость — это было эхо. Что-то осталось в нём после неё.

Моргана.
Она продолжала жить в нём, как вкус на губах, как шепот в затылке, как жара под кожей. Всё в нём отзывалось на её прикосновение, даже сейчас, в темноте комнаты. Но это было лишь начало — он знал это.
Больше он не наблюдатель.
Он — часть этой игры.

Лукас вышел в холодный утренний воздух. Ветер ударил по лицу, острый, бодрящий, но не отогнал ощущения: кто-то смотрит.
Присутствие — незримо, но ощутимо, как давление на грудь.

И взгляд сам нашёл её — старую лавку с выцветшей табличкой: "Астральные Тайны".

Колокольчик над дверью звякнул, как вздох в пустоте. Лавка встретила тишиной. Ни Сибиллы, ни Морганы.
Только лампа, мигающая в углу, и карты на столе. Они были разложены, как будто ждали.
Среди них — одна, скрытая лицом вниз. Как вызов.
Он медленно потянулся и перевернул её.

Аркан Дьявол.

Всё внутри сжалось. На него уставился взгляд с карты — не просто рисунок, а живое существо, проникающее в мозг. Вдох стал липким, тяжёлым. Воздух задрожал, стены зашептали. Из углов потянулась тень, текучая, как ртуть. Она обвилась вокруг его лодыжек, холодная и бесшумная.
И тогда — смех. Низкий, гулкий, вибрирующий в костях.

Она появилась без предупреждения.
Не женщина.
Не призрак.
Сила, обернувшаяся формой.
Она двигалась, как дым, как музыка, как грех.

Почти абсолютно голая — только ленты дыма обвивали её тело, едва скрывая, но подчёркивая каждый изгиб, каждый изгиб созданный не для любви — для власти.

Кожа — цвета слоновой кости, неживой, но светящейся.
Волосы — как вуаль из тьмы. А глаза... не глаза.
Бездны. Смотрели, не мигая.

— Ты взял карту, — её голос не звучал, он проникал, растекался по нему. — Значит, ты выбрал меня.

Он сделал шаг назад — тень удержала.
Его мышцы напряглись, но не от страха.
Тело само отвечало ей.
Реакция, древняя, как инстинкт.

Она подошла ближе.
Её пальцы скользнули по его коже — тонкие, ледяные, но изнутри поднималась жара. Контраст сводил с ума.
Его дыхание участилось.
Грудь вздымалась, как у пленника перед казнью.
Или перед откровением.

— Ты чувствуешь? — она провела губами по его шее, не целуя. — Это не ты контролируешь пламя. Оно контролирует тебя.

Её рука чертила по его груди, едва касаясь.
Он издал хриплый вздох.
Она не соблазняла.
Она владела им.
Моргана была игрой. Эта — приговором.

— Ты думал, что у тебя есть выбор? — шептала она. — Нет, Лукас. Ты принадлежишь мне.

Тень в комнате задрожала. Она взяла его лицо ладонями — нежно, почти ласково, но в этом была сила, которой он не мог сопротивляться. Губы приблизились. Он не двинулся.
Не мог.
Не хотел.

Поцелуй был холодным.
Ледяным.
Но изнутри в нём бушевал пожар.
Она вытягивала из него воздух, волю, самого себя.
Он утонул в этом чувстве.
Падал — медленно, неизбежно. Его разум кричал, но тело млело.

Её губы оторвались от его, и она произнесла:
— Ты будешь умолять. Когда-нибудь. Но я не отпущу тебя. Никогда.

И исчезла.
Не в дыму — в нём самом.
Оставив его стоять, дрожащим, с сердцем, которое било не в груди — в каждом нерве.
Лукас знал: его выбор был сделан.
Но не им.