Дафнис и Хлоя. Экопоэтическое прочтенье

Лонгус показал нам любовь как верховную силу природы, …как высшую свободу и познание мира в красоте.
 (Д.С. Мережковский) 

Пролог. В саду Филетаса

В саду Филетаса звучит откровенье,
Эроса кровью струится по древу, в кронах высоких,
Соками жизни и страсти плоды наполняя.
Кто их сорвет и вкусит – священный сосуд красоты откроет.
С гранатами и миртовыми ягодами в руках
мальчик, белый, как молоко,
златокудрый, нагой в саду том шалит.
Юный на вид, но на самом деле Кроноса старше.
Он Дафниса с Хлоей друг к другу ведет,
ранним утром их вместе соединяя, смеется.
Таинство свое совершив, радуется цветам и плодам,
омывается в чистых ручьях.
С самого начала начал за садом следит и его лелеет.
Приветствуя жизнь,
молодым соловьем по миртам скачет с сучка на сучок,
сквозь листья добирается до самой вершины —
туда, где солнечных стрел разлетается сноп,
всякую живую сущность пронзая,
заставляя ее петь и стонать…
Что за разбойник Эрот?!
Целится и в самое сердце разит,
мучит, всех достояний лишает,
чтобы плодом любви одарить.
Говорил Филетас: «Цветы —  дело рук его;
деревья эти в моем саду — его искусство.
По воле его и реки струятся, и ветры шумят.
Нет от Эрота лекарства ни в питье, ни в еде, ни в заговорах,
разве только одно — поцелуи, объятья, да еще —
нагими телами друг к другу прижавшись, лежать».

Чары свирели. Весна

Слышишь, свирель играет? –
то Дафнис под дубом, на землю присев и на ствол его опершись,
козьи рулады выводит,
а животные блеют и на Дафниса глядят благодарно.
Какая же козочка ему ближе? –
Конечно же, та, что Хлоей зовется.
В нее Эрот вселился.
Глаза ее лучезарны, и кожа ее как шелк,
а устье ее источника чистый сок дарует.
Особенно, когда на Дафниса завороженно смотрит,
совершающего омовенье под сводами пещерной купели,
сняв свой хитон, спелые ягодицы и пах обнажив,
в котором его гиацинт притаился,
своей цветочною гроздью лилий красу затмив.
Изнемогая, нежная фиалка Хлои ищет его,
чтобы двум юным цветкам соединиться в пещере,
или на лоне дубрав,
или на морском берегу, в нежных лучах заката,
или в ручей войдя,
свет Эрота невыразимый по воде пуская…

Диалог Дафниса и Хлои

Если бы Дафнис мог говорить на языке Соломона, то, возможно, он мог бы сказать:
«О, прекраснейшая из девиц,
иди себе по следам овец и паси их среди полдневных видений.
Ты так прекрасна, Хлоя, сладостная моя.
Плод мой прелестный!
Сок твой вкусить мечтаю –
подобен он молоку пополам с вином!»

Если бы Хлоя стала на миг Суламифью, то, возможно, могла бы ответить:
«Кузнечиком певучим ты, Дафнис, отныне у меня,
у грудей моих пребываешь,
когда рулады свои на свирели выводишь,
а холмы изумрудные и дубравы прохладные тебе вторят.
Так сладостен голос твой!
Вижу, как ты идешь, вдоль ручья скачешь,
прыгаешь по холмам, как козлик.
Предчувствую, как ты возляжешь ко мне близко-близко,
так, что левая рука твоя у меня под головою,
а правая обнимает меня.
Радуюсь я всем сердцем и себя ласкаю,
Подобно нежному ветерку своего тела касаюсь.
Когда предвестником твоим Эрот на меня нисходит.
Ты, воистину, без изъяна, милый пастух мой,
ты так любезен!
Ляг же со мной!
Пусть будет ложем у нас зелень;
пусть станут кровлей дома нашего –
россыпь звездная и сияние вечнозеленой листвы».

А затем в унисон они могли бы запеть:
«В этом священном краю встретились мы, обнявшись,
на острове Лесбос, где травы поют самозабвенно голосами цикад,
и поэзия птиц нас окрыляет.
Подкрепите же нас вином и молоком козьим,
освежите нас яблоками и виноградом,
ибо мы под властью Эрота и красоты природной изнемогаем.
А Пан и нимфы ведут нас друг к другу».

Пастушья свадьба

Долго иль коротко Дафнис и Хлоя стада свои тайной тропою вели,
Ветру и водам, деревьям, луне и солнцу внимая,
в конце концов свою родню в городе обрели,
но вернулись в свою деревню,
чтоб свадьбу пастушью сыграть.
Чудесной погоде радуясь,
ложе для пира из зеленой листвы приготовили у входа в пещеру.
В кругу родных и поселян прославили жизни природной начала,
по-простому, по-деревенски.   
Один пел, как поют жнецы,
другой отпускал задорные шутки,
словно давил виноград на точилах.
Филет играл на свирели,
Лампис – на флейте,
Дриас с Ламоном плясали.
Целовались Дафнис и Хлоя,
а козы здесь же рядом паслись.
Листва шелестела.
Журчаньем своим ручей вплетался в музыку и голоса…
Эрот над ними парил,
Большую семью людей и зверей,
природных начал, осененных искусством, храня. 
Когда первенец у Дафниса и Хлои родился,
назвали его Филопемоном и дали вскормить козе,
К сосцам овцы они также приложили дочь свою, Агелу.
Пещеру, где Хлоя Дафниса наготу впервые узрела,
украсили и воздвигли алтарь в честь Эрота,
Пастырем его провозгласив,
а для Пана обитель устроили не под сосной,
а в храме и назвали его храмом Пана Воителя –
предводителя воинств Эрота,
Воителя Сердца,
Игрока на волшебной флейте.
С тех самых пор реет на ними знамя,
И имя ему – экопоэзис.


Эпилог

Силой и властью людей не исчерпано небо.
Звезды и воды внимают пастушьей свирели.
В сердце пребудет святое Эрота посланье. –
Мудрость земного цветка и его аромата.

Экопоэзиса знамя над миром спасительно реет,
Дафнис и Хлоя в объятьях природных хранимы.
Чувственной тканью томленья, творенья, моленья
Эрот восклицает: «Пусть будет любовь воплощенной!»

Таинством жизни, наполнившим лоно земное
Плотью и кровью, долинами, морем, горами,
Красками, звуками, смыслом пусть будет богата
Наша юдоль, что вселенной любовной зовется.