Поет потешный большевик!

     Щас споет потешный большевик!

     Мания величия генерального директора проявлялась регулярно, особенно запомнился анекдотичный эпизод. На одном из корпоративных  банкетов директор, подвыпив,  вдруг вышел на средину помещения, до предела «надул щеки», выразительно постучал себя в грудь и патетически воскликнул: «Я большевик!», и сиплым голосом запел (точнее захрипел): «Сижу за решеткой в темнице сырой…» и тут его взгляд встретился с моим смеющимся взглядом,  и он осёкся! Видимо,  он вспомнил мои высказывания о недопустимости нарушений законности и об их последствиях, а увидев мой смеющийся взгляд, он вспомнил, видимо, о реальной решетке, тюремной, а не песенной.  Здесь было бы уместно сказать ему: «Ой, не нужно петь эту песню, а то накаркаете на себя и, действительно, посадят»!  Но, я ничего не говорил, только смотрел  на него и смеялся. После этого  «революционный»  пафос  «пламенного большевика» резко  сдулся и он сел на своё  место. В этот момент он выглядел так комично, карикатурно, и выход его «на сцену» был так неуместен, что даже его адепты по преступной деятельности от души хохотали! Ну, надо же так оконфузиться! Да-а! Видимо не созрела революционная ситуация,  не хватило энтузиазма и  революционного запала у потешного «большевика», пытавшегося тряхнуть лохмотьями большевизма! С его стороны это была попытка надуть свою личность, но, фактически он продемонстрировал не более чем синдром индюка, именуемый в психиатрии – мания величия.   Большевиком он, конечно же,  не был, т.к. родился в 1905г., но он, несомненно, был продуктом большевистской системы, действовал как большевик - нагло, противозаконно, руководствуясь  не законами, а целесообразностью, при этом не государственной, не партийной и не общественной, а  личной целесообразностью, выгодной только ему и его преступным адептам.  Да и юр-р-рист тоже хорош! Зачем смеялся над директором! Такую песню испортил!  Лучше бы посоветовал директору другую песню, например  «Смело товарищи в ногу». Хотя и эта не подходит, т.к. в ней есть слово «свобода», которое  ассоциирующееся опять же с решеткой  - «Век свободы не видать», «На свободу с чистой совестью».  Ну, тогда спел бы матерную частушку, все  бы  его поняли  и одарили бы  шквалом оваций! Хорошо, что не назвал себя Наполеоном, а то угодил бы в палату №6 и пришлось бы ему зубрить «Марсельезу».
     И тут, будучи тоже навеселе,  я услышал вдруг голос моего ангела – хранителя:  «Покажи Вовка, как надо петь».  Я встал, объявил: «Романс «Только раз бывает в жизни встреча». Все участники застолья, отодвинув бокалы и закуску,  слушали меня затаив дыхание. После исполнения  мое выступление было вознаграждено шквалом аплодисментов. Я, конечно, не певец, но жене и женщинам, которым я исполнял романсы в бытность мою холостяком, нравилось. От восторга они конечно не падали и  сами в штабеля не укладывались. Но на  жену мою после моих романсов тоже находило вдохновение, она удалялась в спальню и призывно, намекающее пела «А поутру они проснулись, кругом помятая трава..» После ее прекрасного выступления мы принимались мять траву,
     Рост генерального директора 155 см. Голова маленькая, шея тонкая,  плюгавый. В очках. Курит. Однажды, вскоре после  поступления на работу,  я поинтересовался у начальника отдела сбыта, какое у директора образование? Ц П Ш – ответил он, я удивился: «Да что ты, Центральная Партийная Школа»!? «Нее!  Церковно-Приходская Школа»…!  Немного посмеявшись, мы продолжили заниматься  своими служебными делами. До революции 1917 года директор действительно учился  в Церковно-приходской школе, где он научился мало-мальски читать и писать. Других школ в сельской местности до  Октябрьской революции  не было.  После революции  работал в колхозе на разных работах, скотником, бригадиром животноводческой бригады,  управляющим отделения совхоза. Никакого сельскохозяйственного образования   он не имел. Он не был участником ВОВ, во время которой он занимал руководящую должность то ли в райисполкоме, то ли в райкоме КПСС. Постепенно, как партийный выдвиженец он продвинулся до областного уровня – его назначили генеральным директором крупного областного сельскохозяйственного объединения. Обком и облисполком позволяли выдвиженцу изображать из себя  авторитетного, умелого руководителя, «крепкого хозяйственника», но до пределов, не угрожающих их положению во властных органах. Такой директор,  с  явными признаками интеллектуальной недостаточности,  был выгоден областному начальству – им легко можно манипулировать.  Возможно,   думали: «Плохонький мужичонка, да в хозяйстве все сгодится». Про него говорили: «В Обком КПСС и Облисполком вхож на босу ногу в тапочках», «ногой» дверь открывает в Обкоме КПСС». Фактически же ничтожен,  пуст и духовно, и профессионально, отвратительнейший рудимент большевизма!  При контакте с ним в памяти всплывает образ  «пропахшего  нафталином» большевистского выдвиженца, абсолютно неуместного в 80-е годы 20-го столетия, когда в сфере Агропрома было достаточно опытных специалистов с высшим сельскохозяйственным образованием.
     Себя он считал великим специалистом в сфере  сельского хозяйства и демонстрировал  свою «компетентность и значимость» на всех совещаниях!
     В период его руководства в объединении должностные преступления, приписки к отчетности, махинации с квартирами, автомашинами и т.д. приобрели  гигантский размах, сопоставимый со стихийным бедствием!