Муть. Вторая трансформация мистера Сведенборга

Мистера Сведенборга мутило уже третий месяц. Нет, он был очень предусмотрителен и — чуть что, сразу обращался к врачам. Сдав множество анализов, а также не без отвращения проглотив зонд, он не получил никакого внятного ответа от врача о состоянии своего желудка. Тошнота была почти по Сартру — многомерной.

Утром, едва выпив кофе, его вдруг охватывало отчаяние, которое поднималось холодновато-кружащейся волной от желудка к вискам, — и он застывал на кухонном стуле, крепко вцепившись в край стола и разглядывая что-то в своём телефоне. А затем вскакивал и бегал по комнатам в поисках каких-то вещей — на самом деле с одной только мыслью: «Ну когда же отпустит?»

Исключение кофе из рациона, однако, никак не влияло на утренние фокусы желудка — и его снова тошнило.

Когда муть отступала от висков и откатывала тёплой волной куда-то вниз, он ехал на работу. Состояние стабилизировалось ровно на первые сорок минут рабочего дня. Затем начинался второй акт марлезонского балета — и в этот раз муть была сонной. На него вдруг накатывала волна сонного оцепенения, глаза начинали закрываться; сосредоточиться на рабочих делах, встречах, разговорах было невозможно. При любой попытке взбодриться, встряхнуть себя, заставить активно думать, реагировать, отвечать — внутри, будто в бочке, колыхалась муть, рискуя разлиться, выплеснуться через край его существа.

В такие моменты он смиренно сидел, уткнувшись в ноутбук, и рассматривал что-то. При любом повышении уровня мути он активно щёлкал мышкой, открывая новые страницы.

К полудню вроде бы становилось легче — это создавало в нём иллюзию, что обед пройдёт нормально. Однако в восьмидесяти процентах случаев, в самой середине обеда он вдруг осознавал, что нужно немедленно прекратить жевать и удалить всю пищу из своего рта, иначе его сейчас вырвет.

Часам к трём после полудня снова отпускало ненадолго.

В 16:30 накатывало опять: здесь — тошнота-тоска, тянущая за что-то внутри, заставляющая хотеть плакать.

Конец рабочего дня и дорога домой всегда были моментом лёгкости и освобождения.

Финальный удар муть наносила уже после ужина, когда мистер Сведенборг пытался засыпать, ворочаясь в кровати. Тут было жгучее чувство тошнотворной пустоты, кислоты, обжигающей внутренности; мистеру Сведенборгу отчаянно хотелось прокричать что-то яростное и обидное. В эти моменты он лежал, уткнувшись в телефон, и шевелил пальцами.

Закончилось всё внезапно — однажды утром. Водя непослушными, холодеющими от мути пальцами по экрану телефона, он вдруг нечаянно нажал кнопку вызова в мессенджере. Раздались гудки. Его обдало жаром и волной паники. Мистер Сведенборг, кляня себя и размахивая руками, сбросил вызов. Схватился за голову, сидя на кухне.

Просидев так минут пять, он ватными пальцами, чувствуя, как земля уходит из-под ног, набрал адресату: Прости меня.