Ты был удобным - вежливым, послушным

Ты был удобным — вежливым, послушным,
С лицом, где «всё в порядке», — день за днём.
Слова, как в методичке: нужным, нужным,
И даже боль — отточенным путём.

Улыбка — шире. Сдавленнее — голос.
И взгляд не свой. И отработан шаг.
Внутри всё глохло. Душно. Больно. Голос
Забытый еле шевелился: «Я — не рад».

Ты выучил, как надо быть приятным:
Спокойным, мягким, вежливо молчать.
Ты научился быть почти понятным —
Чужим мечтам, но перестал звучать.

Ты вроде жив, но как бы не в участье,
Ты вроде есть, но будто — не внутри.
В глазах сквозит не свет — ненастье,
В них — оболочка, что стоит в тени.

Но вот беда: когда снимаешь маску —
Не сразу возвращается лицо.
Ты смотришь в зеркала, в людскую ласку —
А под тобой уже другое дно.

И шрамы — не на коже, а в привычке,
Смеёшься, когда хочется молчать.
Ты наугад пролистываешь лички,
И учишься себя не возвращать.

Так просто стать вновь одобряемым,
Впитать чужое мнение, как дым.
Бояться снова быть собой обычным,
Ненужным, резким, слабым и — живым.

Но знаешь что? Всё это не про цену,
А про свободу — говорить, гореть.
Не угождать, не прятать перемену,
А просто быть. Дышать. И не терпеть.

Ты учишься идти без одобренья,
Не подбирая слов, не глядя вслед.
И голос твой, сломав сопротивленье,
Уже не шепчет — он даёт ответ.

Ты не спешишь. В молчании — опора,
В дыхании — уверенный настрой.
И даже в вихре внешнего раздора
Ты сохраняешь мир внутри — с собой.

Ты стал искать, где не ведёт дорога,
Как спелеолог в недра уходя,
И без подсказок — слой за слоем,
Как палеонтолог раскрывал себя.

Ты стал собой — без страхов и подстроек,
Без масок, что привычно берегли.
Ты — не итог усвоенных настроек,
Ты стержень — вне лести и хвалы.

Куда теперь? Ты в мире. Личность —
Не рвёшься быть хорошим наперёд.
Пока другие прячутся в приличность —
Ты остаёшься с теми, кто не врёт.

Ты — не улыбка, что нужна для сцены,
Не отраженье чьей-то правоты.
Ты — человек. Без фильтров, без замены.
С лицом, где свет и боль — одной черты.