Моя Бастилия

Я на этой земле – не дерево.

Но наивной душой всерьез
Отчего-то годами верила,
Что корнями вросла в утес.
Что стоять мне – гроза ли, стужа ли...
Вот поэтому до поры,
Замерев наверху от ужаса,
Не спускалась я с той горы.

И покорно терпела молнии,
Лишь качаясь туда-сюда.
И в январском тугом безмолвии
Покрывалась я коркой льда.
И хранила внутри бессилие,
Запасая несмелость впрок,
Словно узник тюрьмы Бастилии,
Осужденный на вечный срок.

И со мною делили камеру,
Двое, в общем, таких как я:
И они обреченно замерли,
И хандра в их глазах – моя,
И трясем обоюдно кронами,
Что оборваны просто в хлам...
Та тюрьма до сих пор огромная
И открытая всем ветрам.

Жизнь тянулась – больная, рыхлая.
Дни – зарубками на стволе...
И не важно, какими вихрями
Пригвождало меня к скале, –
Я послушно стояла, глупая,
В непроглядной пыли дождя,
Стены бездны тихонько щупая
И просвета не находя.

Но однажды взошло прозрение –
После гибели тех двоих:
Нет резона в моем смирении,
Как и не было смысла – в их.
Не поют по весне соловушки,
Лишь звучит без конца: тик-так.
Все препоны – в моей головушке.

И пошла я – за шагом шаг...