В брошенных избах

В брошенных избах лишь ветер и серые мыши.
В красном углу образа; почернели от плачущих стен.
Выбиты стёкла, кривые дырявые крыши.
Больше нет жизни в домах тех, они взяты в плен.

Там, где вчера колосились поля из пшеницы,
Где вечерами играла и пела гармонь.
Стёрты из памяти даты, события, лица.
Плачет деревня под ветра печального стон.

Тропы у дома, что раньше топтались ногами,
В пыльном колючем бурьяне уже не сыскать.
Возле прогнившей калитки глубокие ямы.
Плачет деревня, не хочется ей умирать.

Плачет она на заросших крапивой могилах,
Тихо скорбит в старом храме у алтаря.
А засыпая, ей снится, как вновь полна силы,
Как занимается в небе багряно заря.

Как улыбаются люди, спеша на работу,
Кони и козы пасутся на пышных лугах.
Звон колокольный, вечерняя служба в субботу.
Яблоки, груши и сливы в богатых садах.

Снится ей речка. И лиственный лес у дороги.
Снятся туманы, снега, листопады, дожди.
Радости, горе, заботы, любовь и тревоги.
Видит во сне она всё, что давало ей жизнь.

Но, а сегодня нет жизни, сплошная разруха.
Мечется словно в агонии день ото дня.
Из местных жителей два старика и старухи.
Век доживают, последнюю память храня.

В брошенных избах лишь ветер и серые мыши....
Печи не топятся, некому их разжигать.
Чёрные вороны мрачно кружат возле крыши.
Плачет деревня, не хочется ей умирать.