Стёкл и его поэма

Холодный октябрёнок вступил в правила – иней ежедневел по-иному:  холоднее, чем в прошлых октябрятах

Словно поэма «Двенадцать» не читалась как всегда радостно, но речь не о блоке

На раз-два сновали автики и тралики

Чудны дела твои, сатанаилья, ибо множество одиноких гусениц ползут по-людски на уровне 9 сантиметров над уровнем золы в бессознательное, пока чёрный кот не переплывёт дорогу голым негром потустороннего

В этом сумрачном мареве мракобесия сутуло шёл непризнательный седовласка-бард Двинский Стёкл Серафильевич, горделиво неся непохмелённую головёшку в туман

Стёкл брёл по бело-зелёной улице на высоте 9 сантиметров над уровнем землицы, подпрыгивая и навевая ветренную утропесню

Старый недомытый рок-бардус, у которого весь дом в битлах и вельветах, протёрся джинсами на коленях судьбы - он мечтал лишь издать последние вышитые талантом по дорогой снежнобелой бумаге вирши

Сбор зарифмованной стеклотары историй посвящался их всеми зашитой рок-труппе «Сенопривал»

Кур-кур, англя-англя, – слышались суки неумирающего холода
Ширы-быры, трали- е б а л и, – отвечал бес-компромиссионный октябрёнок

А вот и  х у ё в а я редакция! – Стёкл не захотел поправить галстук и не поправил
Галстука на нём вообще не было, а только клёпки и феньки из кошачьего лотка

Взмыв по мраморной лестнице из керамического кирпича, он попал в уютный бриз тепловой завесы и застыл в пространстве запаха, чтобы согреться хоть на миллиметр

Его дорожная карта была до слабоумия непроста:

Он – бывший лидер столично-совхозной уездной труппы «Сенопривал», ныне ай-ти неспециалист сочиняет рок-поэму тысячелетия, прославляя бывших восходящих звёзд, этим пробуждает интерес масс к позапрошлым заслугам любимого девушками коллективчика, и его поседевшие парнишки: Санька Кикимора, Лёха Без, Голова Вышатов и Снегур Ивановский снова встречаются, ретепитируют и осуществляют мечту зеленотравной юности, собрав стадиончик под боком у властьнеимущих

Когда поэмуся «Идолы рока» была сознана, Стёкл зашвырнул её в быдлосети, злополучив 9 лайков о отзыв: «говно»

«Как невсегда я недопонят обществом потре б л я д с т в а» – решил непризнательный седовласка-бард и престарелый рок-маньяк

Тогда он и отправился в х у ё в у ю редакцию, которая имела как хотела свой газет, и сайт, и радиостан – всё это было х у ё вое до червей

За жирным столом всасывалась Устрица Парафинова – великий масс-медийный олух столично-совхозного уездного изгнательства и пялила на него три глаза, ибо была спортзальным йогом просветленского общества «Асана сознания».

Недотраханные светля-сучки этого общества собирались в бабском спортзале на окончательный недотрах йоги по воскресеньям.

Увидев х у й под тёртыми джинсами, Устрица одновременно поняла, что трахать Стёкл её не будет никогда, и прошелестела: Мы засучили Вашу поэмусю по электронушке, но не ответствовали, ибо публиковать эту срань не намерены никогда, так что бумазею сию исписанную узаконьте в своём анусе в качестве стариковской прокладушки.

Парафинова была вежливее самой вежливой несушки

- Ах ты-ж х у е та! Ах ты-ж непонимаешь величия! Только русофильский рэп и можешь публиковать! – возмутировал Стёкл Двинский

-Пошёл ф свою старческую жопушку! – зашипела Устрица и кинула в страдальца бумажным пистолетом, который конструировала уже 9 минут от скуки за своим жирным столом

Обернувшись седым котом, Стёкл не вмял, как оказался дома среди битлов и вельветов

Седовласка сконструировал петлю из оголтелого каната, встал на дохлый табурет, надел её на шею и оттолкнулся

Когда отлетела первая жизнь, он увидел, куда пропал его ксивник – безделица уже тридцать лет пылилась в ящике с инструментами

Когда отлетела вторая жизнь, он увидел молодую Эльзу, вышивающую ему хаератник, сидя у грязного окна

Когда отлетела третья жизнь, он вспомнил басиста Саньку Кикимору, натягивающего струну и улыбающегося непонятно чему своими вечно искусанными губами

Когда отлетела четвёртая жизнь, Стёкл увидел, как Лёху по кличке «Без» хотят отдубасить гопники, а он кидает им в глаза солью и кричит: бежим! И они несутся по тёмным улицам уездной столицы

Когда отлетела пятая жизнь, умирающий Двинский узрел барабанщика Вышатова. Голова учился крутить палочки, они с треском падали на пол, но парнишка очень хотел стать крутым барабанщиком и поднимал их снова и снова. Известно, все крутые барабанщики крутят палочки

Когда шестая жизнь покинула тело, рокер увидел, как зачаровано зырит кассету с битлами у друга-спекулянта на видеомагнитофоне «Электроника»

Когда седьмая жизнь покинула тело старика, Серафильевич вспомнил соло-гитариста Снегура и его Томку. Как же она ему нравилась, а он походу ей. Но если бы он стал её трахать – группа бы распалась. Известно, все группы распадаются из-за баб

Восьмая жизнь вылетела в окно, Двинский увидел концерт – они счастливые на сцене - поют местный хит, а все девчонки влюблены только в них

Когда последняя жизнь покинула его тело, помолодевший Стёкл увидел свою первую гитару на витрине Универмага: «Мама, пожалуйста купи мне её» - прошептал мальчик

- А ты будешь играть, Стёклушко?

- Всю свою жизнь, мамочка. Вот увидишь, я стану звездой…