в трамвайной теснотище

К шестидесяти, где-нибудь, пяти
подходишь, понимая - попадуха
по всем фронтам, и значит, не спасти
себя ничем, а ум и сила духа -
напрасные слова, когда попал,
как майский жук, да в майский рукомойник.
Футболка сверху, джинсовый подпал,
гортанная вибрация гармоник
с не нужной никому приставкой "фис".
И в юношеских мыслях - не состарюсь,
и вызванное в памяти - явись!,
и вот вы вместе, парк и верхний ярус
вверху над головами... Ты, она,
горячий май похож на чувство мести,
а время неизбывно, как вина
за то, что вам совсем недолго вместе.
Романс допет, закончился роман,
Не жди зелёных глаз и уст обманных.
Помада, тушь, коробочка румян
и можно кулаки сжимать в карманах,
смотреть в окно, где сонные дома...
лежат, напоминая вечер майский,
разлуки подступающая тьма.
Пластинки звук. Мелодия под маской
пирующих в цветах шмелей и пчёл
и через мост ползущего трамвая.
Попал, попал... Наверно, не учёл,
что майская симфония живая
живёт в стекле, продышанном слегка,
в случайных нотах, выписанных пальцем.
Вот музыка и парк, и облака
дают приют усталым постояльцам
на этот май, и возраста инъяз,
рассеянный в трамвайной теснотище...
И нет людей в салоне, кроме нас,
влюблённее, доверчивей и тише.