loz-dyshev

Лоздышев частенько останавливался у причала. Причины для этого не было.
Повода тоже. Однако хотелось? И моглось. Сложилось даже некое подобие ритуала.
Выглядело это так: Лоздышев ставил под ноги котомку, поправлял мятые брюки по условной "стрелке". Складывал руки на груди чинно и важно как покойник и тут же переставал "думать". Направлял же своё словно вырублёное из залежавшейся ветчины лицо на бесконечную воду и поджимал отёчные губы.
 
Затем, смотрел не отрываясь влажноватыми своими глазами на разноцветные, будто игрушечные лодочки. На мостки, старые и новые, на дрожащую в сумерках амальгаму пятен на водной поверхности. На выполняющих разнообразные задания и просто слоняющихся вдоль причала граждан.
 
Однажды Лоздышеву даже выпало лицезреть, как разгружают "Пионера", потрёпанное уже судёнышко. Выносят на берег всякую бесполезную всячину, сваливают небрежно подвязанные тюки вдоль поваленных свай. Лоздышев старался не думать об изначальной сущности причала и его ужасающей деградации. Лечи подобное подобным, почему-то повторял Лоздышев, при каждом намёке на причальную печаль. Ведь дома его ждал Афанасий, Сорбычев и Тряка. А любое перенапряжение мысли могло выйти боком.
 
Ведь что это было по сути? Лоздрышев страдал отсутствием не то чтобы призвания, а некой приложенности. Ощущать себя вольно болтающимся становилось со временем всё тяжелее. Не помогала даже Лучина Алексеевна Шнитюк.
 
Поэтому остановки у причала заметно участились в период с перепуганного октября по умильный апрель. А в середине безупречного мая Лоздышев и сам повалился в воду и тут же бестолковым камнем пошёл ко дну.