Белые снегири - 68 -9-

9. НАШИ АВТОРЫ

Надежда СЕРЕДИНА
(г. Чехов, Московская обл.),
Член Союза писателей России


ТВОРЧЕСКАЯ БИОГРАФИЯ. СЕРЕДИНА НАДЕЖДА МИТРОФАНОВНА


1.  ДЕТСТВО

Первая моя публикация - статья «Распахнув мир литературы» состоялась в 1975 году, когда я училась на филологическом факультете в университете. Мне открылся другой мир – литературный, образный, безграничный во времени и пространстве. В этом мире я обрела свободу, которую никто не мог ни отнять, ни ограничить. Я перестала быть одинокой, «обиженной и оскорбленной». Я поняла, что не только есть другой мир, гармоничный и возвышающий, но и мир, в котором ты творишь себя и окружение своё сам.  Ста истин мне стал дороже сей возвышающий обман, как предрёк первый литературный русско-африканский гений.
Роман «Двадцать лет спустя» («Чёрная птица на белой сирени») впитал в себя время послесталинского социализма до наших дней.
Он написан по свежим впечатлениям от событий 91-93 года.  Писала девять месяцев. В 1997 году в журнале «Подъём» № 1, 10-11. «Двадцать лет спустя» - второй вариант романа «Чёрная птица на белой сирени». Опубликован в журнале «Российский колокол» в 2023 году. У меня нет ностальгии по советской власти. Я вошла в Перестройку с надеждой, что изменится всё к лучшему.
Я родилась в Воронеже 1954 г. (13 августа). 1957-1964 гг. – жила на станции Промышленная Кемеровской области, там окончила начальную школу. Там жили и политические ссыльные, удивительные, до сих пор не понятые люди. Была одна смолянка (Рассказ «Стоянка 3 минуты). 1964-1966 гг. – обучалась в Воронежской школе-интернате № 2. 1966-1967 гг. – обучалась в двух школах г. Воронежа (военный городок) и в детском доме. 1969 г. – окончила 7-8 классы в Малышевской средней школе Воронежской области.
Я до 16 лет не знала своего отца. Воспринимала это словно в том есть и моя вина. В школьных журналах было обязательная строка «отец». Учительница заполняла эту строку, громко опрашивая детей. И мне становилось стыдно при всех отвечать, как на допросе. Я часто была новенькой, почти каждый год. Мы жили по углам частных домов небогатых мещан, снимали то веранду, то подвал. Матери-одиночке не давали квартиру, хотя она работала на заводе, и я каждый вечер вытаскивала из её мозолистых ладоней металлические занозы. Она, кажется была шлифовальщицей по металлу. Обещали дать комнату, если меня сдадут в детдом. (На 3 человек – 27 метров, на 1 – только 9). 
Два года я училась в интернате. И была у нас балерина, которая ставила «Дюймовочку». Набирали, проверяя слух. Балерина ударяла по клавише, а желающий поступить в балетную школу, должен был определить на слух эту клавишу. Я определила с первого раза. Она удивилась. Так я удивляла и в Литературном институте. Что-то во мне включалось и указывало на ту клавишу, которая открывала дверь возможностей. Мне очень хотелось быть Ласточкой, но я была слишком маленькая. И танцевала ласточку сама, в коридоре. За два года помню балет. И ласточку. И ещё как избивал меня ногами подросток-второгодник. Он поймал меня в коридоре одну. Я упала, но поднялась и добежала до класса. Но никому не сказала. Почему? Это было тоталитарное общество. Психологов не было. Мы маршировала каждый день. Мы считали самыми счастливыми детей, которые были «приходящими», они уходили домой сразу после уроков.
Мне хотелось переписать своё детство, создать заново то, что не сложилось в жизни, путь сложится в образе. Так родился роман «Подростки».
Романы, повести, рассказы о детстве писала постоянно.
Победила в конкурсе детской премии «Аист» (2017 г.). Сборник рассказов «Дорога в Иерусалим – исповедь паломника» — в номинации «Проза» удостоен диплома «Лучшая книга года 2014-2016 гг.» (г. Москва).


2. ОТРОЧЕСТВО

Романы складывались, как у художников большие полотна, сначала этюды из жизни, с натуры, пот собирание в большое полотно. Иногда в процессе редактирования вновь приходило вдохновение, и дописывала новые главы, эпизоды и авторские ремарки.
В романе: «Подростки» (Лауреат международного литературного конкурса имени А. Платонова. Российско-Баварский центр. 2012). Главная идея – уважение человека в ребёнке. 
Ностальгия по тайге меня больше не накрывала. Но из тайги раздался звонок, меня нашла одноклассница по начальной школе, нам было 7 – 10 лет. Радость всколыхнула память. Но ностальгия уснула и молчала.
Мне было уже 12 лет. Мать уговорила меня пойти в детдом. Меня именно не отдали в детдом, как других, а уговорили. Чтобы матери дали справку, что она одна и ей можно дать 9 метров квадратных, не 27 на двух детей и их мать 9Таков был закон получения жилья). Сестра к тому времени поступила в техникум и ей уже дали такую справку. Я – была препятствием. И я согласилась. Помню русское поле колосится рожью (или пшеницей) и уходящую между этими золотыми колосьями мою мать. Я не плакала. Там был не вишнёвый сад, а яблочный, пора созревания плодов. Мы жили в большой палатке посреди этого сада. Был август. До сентября я не продержалась. На лето в детдоме оставались самые трудные подростки, у кого совсем не было родственников. Они уходили за сад и дальше. Они были предоставлены сами себе. Были случаи насилия девочек. Меня окружили мальчик-подростки. Но в круг ко мне ворвалась девочка постарше и громко закричала. За ней прибежал братик. Они тоже были новенькие. И нас стало трое. И наша троица спаслась.
В воскресенье приехала старшая сестра и велела матери забрать меня из яблочного сада детского дома. Меня забрали. Две школы в центре города награждали меня двойками. Учила английский по ночам, наизусть сразу с 7 класса.
Потом был Дон. Просторы. Меловые горы. Лодки. Как Дон у Шолохова. Пешком в школу за 3 километра и обратно. Тексты по-английски пригодилась. Учитель немецкого языка водил меня по классам, и я читала, как стихи, тексты на английском. Он начал давать мне немецкий с нуля. Я кое-как вытянула.  У нас не было телевизора. И я много читала и слушала радиопередач. Читали классику. Так что литературное образование было дворянское.
Отрочество на Дону было насыщенным, но не таким страшным, как в интернате и детдоме. Тоже окружали, как новенькую, но кто-то находился, кто врывался в круг и спасал меня. Насилия над собой я бы не потерпела. Мальчишка, который жил напротив нашего дома весной он притаскивал мне охапки сирени, вазой служило ведро. Я училась лучше всех деревенских девочек. Они помогали родителям по хозяйству. Я только училась. Мать горда сидела на родительских собраниях и не учила меня ни готовить, ни шить, ни стирать. Что-то я, конечно, делала, но это было так не обременительно, что не вонзалось в меня как металлические занозы.
Однако поле восьмого класса моя донская идиллия закончилась. Меня попросили поступить в техникум. Поступила. Проучилась полтора года. Приехала к сестре в Пензу, она заполняет журнал-график прибытия троллейбусов на конечную. И для этого учить сопромат, чертить ночами чертежи?
 И началась ностальгия по Сибири. Мать пообещала купить новое пальто, если я не поеду. Я поехала в старом. Я привыкла к оберегам моей сестры, донашивать было для меня не было стыдно. Возможно, меня звала тайга. Один геолог мне недавно сказал, что там, настоящая тайга, эталон дикой природы. Поезд вёз меня в моё детство почти неделю. Сутки поезд стоял в дикой тайге, рельсы были занесены снегом. Удивительно, почему мать не ломала меня, не лишала моей «детской» воли? В этом семестре я бросила техникум, уехала к сестре в Пензу. Это было первый раз, когда я пошла наперекор своей судьбе.
В романе: «Подростки» (Лауреат международного литературного конкурса имени А. Платонова. Российско-Баварский центр. 2012) идея – уважение человека в ребёнке. 


3. ПОЕЗД ИЗ ДЕТСТВА

В техникуме я прочитала Достоевского и написала сочинение о каморке Раскольникова, представляя наш подвал в центре города, где мы топили печь стружками от пластмассы, где мама работала шлифовальщицей. Я вечером в подвальном тепле с запахом сгоревшего пластика сидела на коленях перед мамой и вынимала из её ладоней металлические занозы, она работала с металлом. Она никогда не морщилась, не охала, она с 18 лет была под бомбежками и ездила в эшелонах с ранеными как санитаркой. Тогда я это уже знала. Мы жили счастливой семьёй (к нам часто приходила сестра из общежития техникума). Но кто-то из соседей донёс, что в подвале квартиранты живут без прописки. Мы жили в самой богатой стране мира. Без прописки? Про крепостное право нам рассказывали на уроках истории, а про прописку никто ничего не говорил, и я долго не понимал, что это за новое советское крепостное право прописки.
После школы я жила в комнате на четырёх девочек, одна деревенская девочка привыкла слушать радио от 6 утра до 24 часов вечера, другая радио не переносила.
В институте я узнала, что на этом месте стоял дом, где родился Бунин. 
Награждена Дипломом Лауреата конкурса «Преодоление» Литературно-общественной премии «Жизнь задыхается без цели» в честь 200-летия Фёдора Михайловича Достоевского (г. Москва. 2021 гг.). Основа моих произведений – жизнь. Ничего не надо придумывать, всё есть в жизни.
Педагогом была бывшая журналистка. Она читала моё «сочинение» по всем группам. Меня стали узнавать. Так я вкусила первый глоток славы. Но Толстого я не осилила. И журналистка во мне разочаровалась.
Наше общежитие находилось на том месте, где родился Иван Бунин. Я узнала об этом позже, но место, видимо, повлияло на меня раньше.
И я после поездки в тайгу в этот техникум не вернулась.
Приходили всей группой с классным руководителем. Но я уехала к сестре в Пензу.
Так первый раз я сама сломала начерченный вектор моей судьбы.
«У тебя даже нет среднего образования!» ругали, наставляя на путь.
Да. Не было.
А была фабрика. Кордная. Вертящиеся нити. Корда – это верёвка, на которой гоняют лошадей по кругу.
В кармане моего халата был английский. Я, обжигая пальцы, останавливала крутящееся веретено, чтобы присучить порванную нить. Но, когда нити не рвались, а веретёна крутились, я учила английский. Этого одного предмета я боялась. Ибо в интернате учила немецкий, в школах на Чижовке – английский, а на Дону – опять немецкий. Учителей не хватало.
 1969 – 1971 гг. – обучалась в Энергетическом техникуме г. Воронежа.
1971 – 1972 гг.– Окончила заочно среднюю школу и курсы радисток. Работала на Кордной фабрике в прядильном цехе.
В августе – экзамены. «Как звали лошадь Вронского?» «Не знаю». Фру-фру меня подвела на экзамене, как и Вронского на скачках. Что-то заложил Толстой в ней такое, что она «не везёт».
1972 – 1973 гг. – работала в Минеральных водах разнорабочей на стройке и стажировалась радисткой в аэропорту. Через полгода на деньги, присланные матерью, вернулась на родину. В то советское время было вместо крепостного права, вербовка: вам давали билет в один конец, подъёмные на питание до первой зарплаты и забирали паспорт. И везли. Как в ссылку.
1973 – 1974 гг. – Работала радисткой в г. Анна Воронежской области.


4. РАСПАХНУВ МИР ЛИТЕРАТУРЫ

«Распахнув мир литературы» - это была первая моя опубликованная статья, которая видимо повлияла на мой выбор и на многие годы творчества.
Мне очень повезло, Берта Сергеевна Дыханова преподавала так, как в Литературном институте. Сначала текст. Читать оригинал без сокращений и литературоведческого навязывания идеи и концепции, удобных текущему моменту жизни. Задачу ставили: понять автора, эпоху создания, образность и стиль.
Однажды я не смогла ответить на вопрос по «Братьям Карамазовым», и получила двойку. Над которой плакала. Слёзы лила я, конечно, не над двойкой, а над тем, что не могла понять. Я и до сих пор перечитывая Достоевского, настолько сильно чувствую его, что не понимаю. Как можно такое написать? Так выразить чувство через слово? Я и сейчас готова плакать, что «не понимаю». Толстого понимаю, Чехова понимаю, Бунина понимаю, а Достоевского – нет!
Достоевский перепахал меня ещё раньше, в техникуме, которому я отдала лучшие полтора года. С 16 до 17 с половиной лет. Моё сочинение про каморку Раскольникова преподаватель читала во всех группах техникума, она до этого была журналисткой.
В университете разговор шёл с позиции знания литературного процесса, литературного мастерства, литературной индивидуальности. 
Была и такая преподаватель по литературоведению в университете (жена военного), которая считала, что «Огненная земля» Брежнева - шедевр и образец словесности. Я чуть не была отчислена за «иное» мнение. Спустя 50 лет я сделала открытие, что есть люди-обыватели, которые и говорят, и мыслят, как им удобно.
После того, как я оставила техникум, изменила судьбу, навязанную социумом, жила странно. Не по-советски. Написала заявление о выходе из комсомола в университете. И чуть не была отчислена. Сергей Тихонов и студентки из сел ходили в Обком комсомола, писали поручительство за меня, чтобы меня не отчислили. Причина ухода из комсомола была банальной – я голодала, кто-то подсказал, что надо написать заявление на материальную помощь. Написала. Секретарь комсомольской организации (Музыка) подола и заявила, что половину суммы я должна отдать ей на подарки. Я не стала получать эту помощь. Комсомол – это что? Тюрьма, отмывание денег, рэкет? Пришли из каких-то органов дяди, меня поставили перед тремя группами комсомольцев. На вопросы отвечать не стала. Хотела уйти, но дверь держала литературовед. Я кричала: «Пустите меня!». Какой-то дяденька разрешил ей открыть дверь и выпустить меня, как птицу. Я – чайка? Или голубь? Но не канарейка и не синица в руке. Не могу жить в клетке, простите, любители домашних птиц. Я наследница мировой литературы. Ста истин мне всего дороже меня возвышающий самообман. Моё сознание было девственно чисто от пропаганды.
1975 - 1979 гг. – студентка филологического факультета Воронежского государственного педагогического института.
1975 г. – Окончила ФОП-журналистика при учительской газете, первая публикация в газете «Учитель».
1979 г. – преподаватель в начальных классах.
1980 г. – преподаватель русского языка для иностранных студентов. Русский язык для иностранцев мне преподавать было скучно, хотя вьетнамцы меня обожали.


5. ТЕАТР

1989 г. участник Всесоюзного совещания молодых писателей, г. Москва.
Второй раз я пошла наперекор судьбе, которую предлагало мне общество. Я поступила в Литературный институт вопреки тому, что у меня было высшее образование – филфак.
Каждый вторник с 8 утра я была в Литинституте, шла на первый семинар, и затем, посещала все семинары до вечера. Тогда это приветствовалось. А мне интересна была методика обучения.
1991-1993 гг.– студентка заочного отделения Литературного института им. А.М. Горького (семинар прозы Лобанова М.П., г. Москва).
Третий раз я пошла наперекор судьбе.
И судьба, узнавая меня, мне улыбалась. Это было впервые в Литинституте, чтобы с заочного отделения второго курса переводили на Высшие литературные курсы. Никого не переводили. До Перестройки на ВЛК брали элиту советского общества. И назначали потом министрами и их замами.
1993-1995 - студентка Высших Литературных курсов Международного сотрудничества писательских союзов при Московском Литературном институте им. А.М. Горького (семинар критики Гусева В.И., г. Москва).
1994 г. – работала в театре Арцыбашева помощником по литературной части, г. Москва.
Логвинов ставил спектакль, как жизнь. Каждый играл себя, почти себя. Точнее то качество, которое артиста объединяло с персонажем.
1988 г. - Воронежский театр Юного зрителя, помощник главного режиссёра по педагогической части.
Имея театральный опыт только в пятом классе, в роли стрекозы и бабочки, я как ребёнок, непосредственно, окунулась с головой в театральную стихию.
Начиная с читки пьесы, я присутствовала сначала на каждой репетиции, а затем на каждом спектакле. Вела дневник реакции зрителей.
Ставили Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели».
Вот так вел меня Фёдор Михайлович: от каморки Раскольникова до поместья Степанчиковых.
Затем началось накопление опыта: работа в школе, в подготовительном отделе русский как иностранный, преподавание русского языка иностранцам, служение в театре.
Театр убивает литературу? Кино убивает литературу? Соль и сахар тоже убивают, если меру не знать.
Но начался кризис в моём служении театру. Приняли на работу даму, похожую на двойного агента.
Её оставили, меня уволили. По сокращению штатов. Девять месяцев заседаний в суде. Судья сказал, что сокращение не по закону, но он ничего сделать не может. Восстановили. Но судья, честный дяденька, объяснил: «уволят. Найдут за что». Опять вспомнилось крепостное право. Но верить не хотелось, ведь его отменили на Руси в 1863 году.
Артист из Иркутска отвёл меня в театр, где ему иногда давали эпизодические роли.
В человеке есть всё, главное, какой стороной его повернуть. Этот принцип был у Арцыбашева В 1993 – театр на Покровке. В период Перестройки уже не привязывались к прописке, трудовой книжке и деньги платили в конвертике или совсем не платили. У Арцыбашева не платили.
Нас кормили на ВЛК один раз бесплатно. То был обед. А ужин мы отдавали врагу.
В перерывах между служением театру преподавала русский язык и литературу.
Желание понять и изобразить время Чехова и время наше побудило меня написать роман «Мой Чехов» (Первый вариант «Ваш Чехов», второй вариант «Наш Чехов»).



6. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА И ЖИЗНЬ

1997 г. – член Союза писателей Москвы.
Так как закрывались журналы и газеты, то я зарегистрировала свою газету с названием «Художественная литература и жизнь».
Эта небольшая газеты журнального формата просуществовала недолго. Налоги. Отчёты. Нехватка денег.
2000 г. – выдача аккредитации (удостоверения). Аппарат помощника президента РФ С.В. Ястржембского. СМИ. Союз писателей России.
Но поехать на войну мне не дали друзья.
Так вновь была изменена моя судьба. Ангел-хранитель берёг меня?
Полетела в Испанию.
В романе «Проездом из Парижа в Воронеж» - мои впечатления от первой поездки в Европу. В Париже я ностальгировала по Бунину, Тургеневу, Цветаевой, а в Барселоне о Гарсиа Лорке в переводах Цветаевой.
В номере со мной подселили даму, спортивную и неугомонную. Видимо она была двойным агентом. Она знала Барселону и Париж, но говорила, что там впервые. Перед возвращением в аэропорту она ехидно сказала: «Ты же хотела остаться!» Остаться я не хотела. Я впервые была заграницей. А дома оставалась дочь с маленьким ребёнком. Я не могла предать её. И безденежье, в котором мы находились, пугало меня, бороться со страхом – заставляло писать.
Роман «Дорога в заповедник» - ностальгия по лесу, по речкам, маленьким, заросшим черёмуховыми и смородиновыми зарослями.
2020 г. награждена Дипломом Лауреата конкурса «Преодоление» Литературно-общественной премии имени Николая Некрасова. Московская городская организация Союза писателей России.
2020 г. награждена Дипломом Лауреата конкурса «Преодоление» Литературно-общественной премии «Гранатовый браслет» имени Александра Куприна. Московская городская организация Союза писателей России.
2020 г. Руководитель Литературной гостиной «У Надежды Серединой». Московская область, г. Чехов.
Имею более 300 публикаций в журналах и газетах романов, повестей и рассказов.


7. ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Призер литературного конкурса «Пастернаковское лето» (Повесть «Гремячий ключ». 2014 г. Москва).
Награждена Дипломом Лауреата конкурса «Преодоление» Литературно-общественной премии «Гранатовый браслет» имени Александра Куприна. (МГО Союза писателей России. 2020 г.).
Награждена Дипломом Лауреата конкурса «Преодоление» Литературно-общественной премии «Жизнь задыхается без цели» в честь 200-летия Фёдора Михайловича Достоевского (г. Москва. 2021 гг.). Основа моих произведений – мир.
2013 г. – Переехала в Москву. Перевелась в Московскую организацию Союза писателей России.
2015 г. – награждение дипломом имени М.Ю. Лермонтова «Недаром помнит вся Россия» с вручением медали «М.Ю. Лермонтова. 1814-1841» Московской городской организацией Союза писателей России, Москва.
Лейпцигская книжная ярмарка. Представление русско-немецкой книги «Подростки».
2016 г. - награждение дипломом номинанта Детская премия «Аист». Русский литературный центр.
2017 г. - награждена дипломом имени И. А. БУНИНА «За верность отечественной литературе» с вручением медали «И.А. Бунин (1870-1953)» Московской городской организацией Союза писателей России, Москва.
2018 г. – выдан сертификат о том, что принимала участие в VIII международной научно-практической конференции на тему: «Россия и мир: развитие цивилизаций». Институт мировых цивилизаций». 
2019 г. – благодарность с 30-летием Литературного клуба «Москвитянка» Московской городской организацией Союза писателей России. Москва.
2019 г. - награждена дипломом «За плодотворное и верное служение русскому Слову».  Московская городская организация Союза писателей России, Москва.


8. ИЕРУСАЛИМ

2000 г. выступление на встрече с представителями испанского ПЕН-центра в Барселоне, Испания.
2001 г. - за лучшие рассказы получила премию журнала «Мир женщины».
2002 г. – лауреат областной премии им. Бунина за лучший рассказ.
С 2002 – 2015 гг. - главный редактор газеты «Художественная литература и жизнь».
 2008 г. - на 6-ом Международном Волошенском конкурсе в прозаической номинации «Пройти по всей земле горящими ступнями» удостоена приза «Читательские симпатии».
2009 г. - сборник рассказов «Мир и война» представлен на награждение премией Центрального Федерального округа в области литературы и искусства Воронежской области в номинации «За достижение в области художественной литературы».
2007 г. - международная писательская организация (ПЕН-центр).
2012 г. – награждена грамотой Литературного института им. А.М. Горького. Лауреат конкурса малой прозы им. Андрея Платонова. Москва.
2012 г. – творческий вечер в Московском Центральном Доме Литераторов (ЦДЛ).
2012 г. Лауреат международного литературного конкурса имени А. Платонова. Российско-Баварский центр.
2014 г. – призёр литературного конкурса «Пастернаковское лето» в Подмосковном Сергиевом Посаде. (Роман «Место силы»).
Затем я продолжила эту тему в романе «Глаза Святой Руси» («Послушница», опубликован в журнале «Север».
И вновь подарок судьбы.
Я лечу в Иерусалим. За 24 часа собралась. В России зима, пурга, а в Иерусалиме – весна и зимой.
2014-2015 гг. – Русский Спаса-Вознесенский женский монастырь в Иерусалиме.
2015 г. - творческая встреча с читателями на книжной ярмарке в Иерусалиме.
Жизнь на Святой земле полна впечатлений, которые прорастают из тысячелетних глубин.
Иисус Назарянин, Авраам – все непостижимо, всё тайна. Вот где нужен слог Достоевского.
Бунин написал небольшой рассказ «Весну в Иерихоне».
Гоголь писал скорее хронику о Иерусалиме.
Видимо, осмыслить Святую Землю художественно ещё не удалось писателям.
Через полгода, вернувшись из Иерусалима в Москву, работая над рассказами, пересчитывала Бунина, Гоголя.
Но мой опыт другой. Время другое. Люди другие. Мир сильно изменился. Является ли нравственность изменяющейся категорией? Вечны ли для человечества десять заповедей? Каждый решает это для себя сам, и время диктует свои страницы.
И я написала свою историю паломничества.
2016 г. - награждение дипломом Московской городской организацией Союза писателей России НП «Литературная республика» диплом за участие в литературном конкурсе «Лучшая книга 2014-2016» за книгу «Дорога в Иерусалим – исповедь паломника» в номинации Проза, Москва. Роман «Дорога в Иерусалим» складывался из Дневника и новелл, зарисовок, очерков.
2016 г. награждена дипломом Литературного конкурса «Лучшая книга 2014-2016». За книгу «Дорога в Иерусалим – исповедь паломника» в номинации Проза. Московской городской организации Союза писателей России, Москва.
2016 г. – Дом русского зарубежья им. А. Солженицына. Творческий вечер.



9. ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ СПУСТЯ

Восемь романов сложились из зарисовок, очерков, рассказов. Дать картину эпохи, значит, объединить героев разных поколений в одно полотно, ибо они все выражают  наше время. «Чёрная птица на белой сирени» («Двадцать лет спустя») писался и редактировался четверть века, а если учесть, что в нём использованы дневники тринадцатилетней девочки Нади, то 58 лет. Вариант журнала «Подъём» (1997 г.) у меня не сохранился.
2000 г. - награждена дипломом Союза журналистов России Всероссийского конкурса «Живёт село – живёт Россия» за роман «Чёрная птица на белой сирени».
Второй вариант романа «Двадцать лет спустя» («Чёрная птица на белой сирени») опубликован в 2023 году в журнале «Российский колокол», награждена дипломом в номинации «Областная литературная премия И.А. Бунина. В номинации «Зрелое перо прозы».
Образцы соцреализма в литературе, таких, как Виктор Астафьев, скорее не соцреализм, а чистый реализм. Сила литературы в том, что она прорастает даже сквозь идеологический, как весенние одуванчики тянут свои золотые головки к солнцу.
Что такое творчество с точки зрения психологии? Зеркало?
 Повести - это более малая форма, чем роман, она требует другой работы и складывается, пишется сразу, как этюд с натуры. 12 повестей
Сотня рассказов. Часто публикуются рассказы из цикла «Мой Иерусалим».
Издано 40 книг. Более 20 премий и дипломов. Большая часть из них посвящена защите и любви к природе, защиты её удивительного многообразия.
2021 г. награждена Дипломом Лауреата конкурса «Преодоление Литературно-общественной премии «Жизнь задыхается без цели» в честь 200-летия Фёдора Михайловича Достоевского. Г. Москва.
2022 г. награждена Дипломом литературного конкурса «Классики и современники» 2021-2022. Российский Союз писателей. 2 место в номинации «Проза», г. Москва.
2021-2022. Российский Союз писателей. 2 место в номинации «Проза», г. Москва.
Служение человечеству – это сохранять и приумножать культуру.
Но спустя 50 лет я вижу, что сей литературный обман возвышает душу и мысли, а в мире людей литературные иллюзии бывают опасно непредсказуемы. Дистанция между реальностью и вымыслом – огромного размера. Чем мощнее талант писателя, тем дистанция больше. Литературоведы и литературные критики этой опасной игре «в литературу» не подвержены, даже если они начитаны и литературно образованы. Они как зрители в партере: спектакль кончился, занавес как книга закрывается, и они уходят домой жить своей повседневной, обычной, понятный окружающим жизнью. У артистов и писателей – не так! Они становятся заложниками своих ролей и образов. Видимо поэтому, их судьбы изрешечены драмами и трагедиями не литературными, а с кровью и потом.


 10. ГРАН-ПРИ

2023 г. награждена Дипломом литературного конкурса «Писатель года по версии журнала «Российский колокол». Номинация «Проза».
2023 г. награждена Дипломом «Областная литературная премия имени И.А. Бунина». Номинация «Зрелое перо прозы».
2023 г. награждена Дипломом литературного конкурса «Международная премия имени Фазиля Искандера». Номинация «Проза». За книгу «Весёлый зоопарк и речные затоны. ПЕН центр (2023 год).
2024 г. Гран-при. Международная литературная премия «Простаки за границей» Имени Марка Твена за сборник рассказов и повестей «Фарфоровый попугай».
2024 год – вступление в СПСА (Союз писателей Северной Америки).
С 2024 года явлюсь академиком Международной Академии Развития Литературы и Искусства – МАРЛИ. №21 от 31.10.2024 г.
К Михаилу Достоевскому*, Льву Толстому, Антону Чехову, Ивану Бунину присоединился Марк Твен – это мои настольные книги.
Книги и рассказы Надежды Серединой переведены на английский, французский, немецкий, таджикский, персидский и др.
Достойно продолжать традиции русских писателей - задача писателей-современников.
Темы книг: защита экологии, патриотизм, любовь к родному краю, защита детства и материнства, личность в истории, вопросы традиций.
Мои герои учителя, художники, писатели, руководители разных уровней, дипломаты, космонавты, крестьяне, рабочие.
Награды отечественные и зарубежные: 25 дипломов, грамот, Гран-при за публикации художественных произведений дают мне уверенность, что художественная литература востребована, необходима и, что, современные писатели, продолжая традиции классиков, возвышают и обновляют людей.
_________

*Михаил Михайлович Достоевский (13 (25) октября 1820, Москва — 10 (22) июля 1864, Петербург) — русский писатель, переводчик, драматург, издатель журналов, старший брат Фёдора Достоевского.

-————-

Владимир Иванович Гусев,
профессор Московского Литературного института им. А.М. Горького


Издание новой книги «Планета Воронеж» Надежды Серединой - это вход в современный литературный процесс. Тенденция ее прозы разнообразна, типична для литературного процесса прозы. Даже для маститого писателя новая книга - это своего рода ринг - встреча с читателем.
Чистая художественность - это то, к чему современная проза стремится, но не всегда получается лирического, и не совсем лирического, драматического завершения. Но в книге «Планета Воронеж» завершённость в рассказах есть. Проблема родника с холодной водой, которая оздоравливает, как бы ключ к идейному пониманию всех рассказов. Про войну написано с такими деталями, которых никто никогда не видел. Спокойно и жутко написано. Немцы-то эти тоже, жёстко представлены. С напряжённым интересом читается. Детали жизненные. «Война кровь любит» - лучший рассказ, можно считать. Любопытные люди в рассказах. «В душе я всё имела» - вот не член партии, но бывший, и остающийся. И про них забыли. Мы все остаемся непонятыми, унося из жизни непостижимое. Художественная тоска в рассказах, оттого, что, было... И вот - нет. Чтение не обманывает. В самой стилистике – оригинальность. Приятно читать. Вроде всё просто, но действует сразу на чувство, а не на рассудок.
Рассказы убедительны с точки зрения нравственной, интересны и художественно завершены. Здесь найдена своя символика на грани выдумки и реальности, что характерно для тенденции современной прозы.


«ДОРОГА В ИЕРУСАЛИМ – ИСПОВЕДЬ ПАЛОМНИКА»
Статья Владимира Андреева, члена МГО Союза писателей России

В книге Надежды Серединой «Дорога в Иерусалим» под единым сводом собраны новеллы, изображающие в художественной форме реалистические события, исполнены исторической фактографии и подвержены современному анализу… Это святые места Иерусалима и его окрестности… Святая земля, которую попирала божественная стопа Христа Спасителя, творившего величайшие чудеса.
Изображены сама сущность и процесс постижения паломниками исторически зримой «обстановки» земли обетованной, а также даны образы посетителей, их отношение к чуду исторического события: распятия Иисуса Христа, Воскресенье, Преображение…
Древними писателями Земли русской были созданы и сохранены «хожения», «хождения», в которых рассказаны личные впечатления авторов о посещениях Святой Земли, о странствующих богомольцах, то есть паломниках, странствующих по Святым местам.
Вспомним уникальное произведение по своей структуре и художественности «хожение игумена Даниила, исходившего пешком, …пехотой» всю Галилею и места окрестностей Иерусалима.
Святой Феодосий игумен Киево-Печерского монастыря Печерский «сей столп Православия» с отрочества мечтал и порывался с нетерпением «видети Святый град Иерусалим».
Святой же Антоний игумен Киево-Печерского монастыря (им же основанного) посетил в XI веке Царьград и Афон…
Где-то в 1829 году молодой поэт и сановник Андрей Николаевич Муравьев прошел по Святым местам и запечатлел это хожение в прекрасных записках, о которых с восторгом отозвался великий Александр Сергеевич Пушкин:  «Он (Муравьев, - В.А.) посетил святые места, как верующий христианин, как простодушный крестоносец, жаждущий повернуться во прах пред гробом Христа Спасителя».
У Михаила Лермонтова есть стихотворение «Ветка Палестины».
Сам Андрей Муравьев писал, что «Ветка Палестины» была написана в его квартире, когда Лермонтов приезжал к нему с просьбой похлопотать по делу о стихах на смерть Пушкина… «Долго ожидая меня, - говорит Муравьев, - написал он чудные свои стихи «Ветка Палестины», которые по внезапному вдохновению у него исторглись в моей образной при виде палестинских пальм, принесенных мною с Востока»
«Заботой тайною хранима
Перед иконой золотой
Стоишь ты, Ветвь Иерусалима,
Святыни верный часовой!..»

Гоголь и Бунин бывали на Святой Земле, и об этих посещениях в книге Надежды Серединой отмечено в полемических спорах паломников уже современных.
В очерках «Тень птицы» - путевых поэмах Иван Бунин изобразил те же места христианского Востока (Константинополь, Иерусалим, Палестина, Ливан), что и Даниил, Игнатий Смольнянин и другие древние писатели.
Надо заметить, что в основе слова «паломник» (по латыни - palma) заложено слово пальма, на Руси - ветка Палестины… Так же, как и А.Н. Муравьев, паломники приносили из путешествий ветвь пальмы, как символ тех пальмовых ветвей, которыми устилал народ путь Христа, въезжающего в Иерусалим не на белом коне, как некие победители, а на «осляти».  Благословен гряды во имя Господне!
Бог един, но дороги к нему разные…
Они же и повлияли практически и географически на выявление Святых мест…
Православные христиане посещают Иерусалим, Палестину, Ливан… Афон. Католики – Рим… Буддисты – Нару (Япония). Магометане – Мекку, Медину (Саудовская Аравия)…
Книга же Надежды Серединой возникла не на пустом месте, как и наша теперешняя жизнь.
В книге дышит, живет современность и древность, в ней «дышит почва и судьба».
Сборник новелл по стилю не многословен, четок и краток, прозрачен и художественно впечатляющ, где прошли, случились уникальные события человеческой истории, истории жизни, поисков, страданий…
Известные и малоизвестные события, - они, порой не под силу ограниченному человеческому сознанию, - переплетаются с современной действительностью с усилиями осознать прошлое и разобраться в реалиях и идеях нынешнего времени…
Все это вместе достигается автором – полный эффект присутствия, - как в храме во время литургии «эффект небесности», - у читателя там, где изображаются происходимые те или иные события с сопоставлением с бренностью. Когда через материю познается Дух Божественный, происходит чудо соединения прошлого с настоящим, создавая ощущение вечности и уверенности в прочности времен…
Таким образом «пальма первенства» принадлежит читателю и паломнику.
И, видимо, все-таки «сверхъестественная помощь» при посещении святых мест существует, происходит… ведь «всё в человеке».

Владимир Андреев, член МГО Союза писателей России
_____

Надежда СЕРЕДИНА

ФАРФОРОВЫЙ ПОПУГАЙ
Рассказ

Этот нежный августовский закат невозможно забыть. Была та пора лета, когда трава ещё не огрубела и ласковым шёлком словно омывала ноги. 
Подруги-одноклассницы шли по лугу босиком и искали, где можно перейти речку. Вот навстречу радостные загорелые студенты.
– Здесь можно перейти на ту сторону реки? – спросила Инга, указав рукой на заросли куги.
– Попробуй! - засмеялся парень, снимая с колена зелёную водоросль. 
– А глубоко тут?
–  Вот так, – показала девушка на грудь. 
- Где пляж, там мельче. 
- Шри Ланка тут. – Серьёзно шутил парень в ирландской кепке с красным лоскутком.
- Коровий пляж! – Девушка махала руками, отгоняя слепней. – Быстрей пошли отсюда!

Через пять минут подруги детства ступили на твердые, словно валуны, кочки ссохшейся грязи, выбитые копытами стада. Потом началась настоящая грязь. А вот и река-ручей с холодной свежестью. Подняли юбки. Тина по колено, и скользкая  жижа. Перешли речушку. И вот под ногами песок – это правый берег реки. Коровий пляж. 
Речка Лопасня, в одних местах сузившаяся до ручья, который можно перейти по колено, дальше, в месте Старицы, широченная, как Ока.
Инга вошла в воду сразу. И поплыла на закат.
– Как хорошо! – сказала она, взмахивая руками. – И вода теплая. Только коленки водоросли цепляют. Как удивительно! Конечно, это не море… Но как хорошо!
Вышла она из воды свежая, радостная. 
- Голова кружится, - теребила мокрые рыжие волосы. 
- Это от счастья, - как говорил мой бывший. 
- Что-то со мной не так. 
- Ты не беременная вернулась с моря? 
- Я не замужем, как я ребёнка рожу? - Инна легла на траву и закрыла глаза, делая вид, будто она спит. И сразу всё представила, будто въяве. Море, солнце, берег такой чистый и теплый закат.

 ***
На море Инга мечтала поехать в свадебное путешествие с любимым. Но сейчас ей казалось, что мечтала вовсе не она, а другая женщина – из какой-то другой, заоблачной, счастливой и мирной жизни.
Билет в один конец. Ее лучшая подруга в самый последний момент сдала свой билет. Было не комфортно ехать одной, и свой поступок она считала почти авантюрой. Но Инга не могла отказаться от мечты. Дождь за окном. Казалось, после весны началась какая-то затяжная осень. Лето, как и свадебное путешествие, проходило стороной.
Инга уложила вещи в новый розовый чемодан, который купила для свадебного путешествия. Оставалось еще время на чашечку кофе. Она любила молотый, хорошо обжаренный, как и он.
Кофе она готовила в маленькой медной турке, держа ее на огне за деревянную ручку. Вот кофе помутнел, зашевелился, ожило что-то на дне старой закопченной турки. Снизу поднимались крупинки, точно черный песок. И вот вода уже стала пениться, как шампанское.
От тепла, от красно-синего язычка пламени в турке закипела другая жизнь. Все сильнее мутнела простая водопроводная вода. Вырывались со дна песчинки черного кофе. И наконец пошел благоухающий аромат, запах и вкус которого придавал силы ночью, когда она правила чужие рукописи, вдохновляясь воображением авторов. А утром не было сил вставать.
Инга посмотрела на часы. Через полчаса надо выходить. Кофе пила маленькими глотками. Это была минута отдыха и наслаждения. Все! Она уезжает!
Чашечка опустела, и на дне ее остались лишь две-три капли и крупинки молотого кофе – кофейная гуща. И вдруг кто-то берет ее руку и переворачивает чашечку над блюдечком. И… Корабль с парусами.
 Она встала, подошла к окну. Наваждение прошло. Она приходит в себя. Улыбается и идет проверить еще раз краны, перекрыты ли они достаточно плотно. Закрыла форточку в спальной комнате. Все! Кажется, все! Собака в деревне, у мамы. Газ, вода, свет: всё выключено. Билет, паспорт в сумочке. Все – можно выходить. Села напротив картины «Сотворение мира. Хаос».
Возвращается на кухню. Перевернутая чашечка с кофе. Поднять? И что там в  кофейной гуще? Что за причуда перед дорогой? Никто не провожает, поэтому грусть сквозь радость, как тень от пальмы. И причуда – это чудо, которое спасает нас от грустного одиночества. Инга медленно поднимает чашечку над кофейной гущей. И видит… На нее глядит мужчина… Что? Он еще и лысый? Перед ней миниатюрная маска. Она видит и рот «дракона», большой, широкий, и, словно на фотографии, темные большие зрачки глаз. Ей захотелось даже сфотографировать эту маску. 
И минуты остановилось как частицы кофе в кофейной гуще. А там, за дверью, время грозило ей опозданием на поезд.
Свадебный розовый чемодан на колёсиках покатился впереди неё, как собачка на поводке. И она рванула дверь на себя! Все! Тусклый уставший мир позади, сейчас она его закроет на ключ и выйдет.
Дождь преследовал ее, и как бы таксист ни добавлял скорости, дождь не отставал, он сек по окнам железными прутьями, оставляя рубцы и струящиеся слезы.

Когда стучат колеса, время подчиняется другому ритму. На боковой полке плацкарты одни просили других поменяться. Кто-то соглашался, кто-то нет. Наконец поменялись. А поезд ехал к морю. Поезду было все равно, кто на какой полке спит.
– Папа, я хочу спать на верху! – требовала девочка.
Мужчина, хозяин двух боковых полок, помог девочке забраться повыше над взрослыми.
– Галя, не упади! – сказал он ей.
Девочке было лет семь или восемь, она смотрела, как смешно покачиваются бутылки с минеральной водой на раскладном столе, как мелькают за окном дома и деревья и как поезд стремительно догнал лошадь с телегой и оставил далеко позади и возницу, и четвероногое его средство передвижения. Велосипеды, машины и даже птиц – всех обгонял поезд. И ей было от этого весело
Инга наблюдала за жизнью отца и дочери, и ей казалось, что она никогда не испытывала такой заботы и любви, которую этот мужчина дарит своей дочери. Он был так внимателен и предупредителен с ребенком. «Бывают же счастливые семьи», – думала она. Он лет сорока, высокий, хорошо сложен. Но было что-то в мужчине очень странное, ей все казалось, что она его уже знает или, по крайней мере, где-то видела. Глаза чёрные. Лыс, от слова совсем. Инга невольно рассмеялась, и, чтобы люди не заметили ее странность, покачала головой, словно смеется над девочкой. Инга узнала его. Да! Это он – человек-маска из кофейной гущи. И ей стало не по себе. Мистика?
«Неужели эта встреча была предопределена судьбой? – думала Инга, отвернувшись к окну. – Я же решила – никаких романов, тем более курортных. А что это я беспокоюсь заранее – побережье большое и неизвестно куда они едут».
Инга улыбнулась. Мужчина с боковой полки перехватил ее взгляд, поднял голову от книги, привстал, взглянул на дочь, но, не найдя ничего смешного, опять взглянул на Ингу. Она почувствовала замешательство и отвернулась к окну, где все менялось и двигалось, казалось ей, с быстротой молнии.
– Папа, можно я буду спать с тётей? – спросила девочка.
Отец снял дочку с верхней полки, постелил внизу, и девочка быстро уснула.
 
Проснулись все в плацкартном вагоне уже почти родными, смотрели сонными глазами друг на друга.
– Пап, у меня коса расплелась! – капризно сказала девочка.
Он промолчал.
– Заплети! – потребовала дочь и захныкала.
– Я не умею, – беспомощно сказал мужчина. – Короче. Учись сама себя заплетать. А то у них у подготовишек и гольф, и черлидинг, и массаж на уроке физкультуры.
– А как же я буду на море плавать? – Девочка дергала себя за лохматые волосы.
- Хочешь попугая? – Инга вынула из сумочки игрушку.
- Хочу.
- Ты что больше любишь: гимнастику, танцы или акробатику?
- Ничего.
- Не будешь плакать?
- Нет. – Девочка протянула руку и ощутила прохладную игрушку. – Ура! Попугай! Он будет разговаривать со мной.
- Не разбей! Его мне моя бабушка подарила. Он фарфоровый. Тогда все были такие. Время было такое.
- Золотое?
- Нет.
- Серебряное?
- Фарфоровое.
- Короче. - Сергей засмеялся: - Фарфоровый век русской литературы? Был и такой?

Глаза мужчины встретились с взглядом Инги, и она почувствовала, как он словно магнетизирует ее своей властностью.
– Подойди ко мне, я тебе заплету косу! – Инга нарушила своё безучастное наблюдение.
И девочка охотно подошла.
Инга достала свою итальянскую расческу из красного дерева и занялась косой девочки. Волосы были мягкие, как лепестки нарцисса, они послушно распрямлялись под гребнем и заплетались в косу.
– А вы где живете? – спросила девочка.
– В Чехове. А ты?
– В Москве. А вы где будете жить на море? – спросила девочка.
– В «Искре». А вы где?
Девочка отошла к отцу, но сразу вернулась:
– И мы в «Искре»! А где вы выходите?
– В Небуге.
– Ура! – воскликнула девочка и взглянула на Ингу глазами отца. – И мы в Небуге! Ура!
Отец был рад радостью дочери.
Через два часа они вышли.

Сергей покатил свадебный розовый пластиковый чемодан Инги, перекинув свою спортивную сумку через плечо и другой рукой волок за собой свой старый кожаный чемодан. Инга взяла за руку его дочь. Девочка доверчиво сжала своими пальцами её ладонь.
Юг встретил их мелким дождиком. Но это был уже другой дождь – теплый, ласковый, с проблесками солнца и коромыслом радуги.
Вот и частный пансионат. Люди, приехавшие к морю с детьми, спешили занять комнаты получше. Ингу должны были поселить одну в комнату, но кто-то ее опередил. Хозяин-армянин с длинными волосами, как у художника, извинился:
- Простите, мадам. Я хозяин гостиницы. Это только на одну ночь. Завтра освободятся два номера.
В трешке, разделенные тумбочками, стояли три кровати. Ее соседями по кроватям была женщина с девочкой лет десяти, которая медленно, невнятно говорила, без матери никуда не выходила, а с лица её не сходила улыбка дауна, похожая на улыбку дельфина.
– Инна? – добродушно-глуповатая улыбка сияла на лице больной девочки. – Ты куда идешь?
– Гулять.
– Не ходи одна, там серые волки под горой, зубы точат. Не ходи одна.

Окно с видом на горы. Инга открыла и почувствовала необыкновенную горную свежесть. Вот, где живёт народ, у которого много силы, терпения и радости. Она быстро переоделась в купальник и топик. Взглянула на себя в зеркало, подкрасила губы и, поправив рыжую прядь волос, водрузила на голову белую шляпку. В сумочку положила новое махровое оранжевое полотенце и пошла к морю.
«Благодарю тебя, море, что я здесь, – шептали солёные губы. – Благодарю тебя, волна, что ты качаешь меня! Свадебное путешествие… Нырнуть бы как дельфин глубоко, глубоко. Здесь в соленой воде произошло «Сотворении мира. Хаос». Бабушка рассказывала, что эту картину ей подарил Иван Константинович и сказал, что война – это хаос.

В два часа Инга вернулась на обед. Галя подбежала к ней, взяла за руку и потянула за собой:
– Вот ваше место, тетя Инга.
Инга не возражала. Девочка ей казалась её спасительным кругом.
А вечером, после ужина, когда Галя играла с детьми во дворе пансионата, Инга и Сергей пошли прогуляться по набережной. У пирса стояли корабли, прибывшие из дальних странствий, дул свежий ветер с моря, в небе сияла луна в окружении блистающих звезд.
Зашли в таверну. Загадочный свет. Музыка. Лучшие вина Кавказа. Инге нравились в нем манера говорить, танцевать, ухаживать за столиком, смеяться – все было приятным. Его пронизывающий взгляд, казалось, рождал тайный, непостижимый, мистический страх, как гадание на кофейной гуще. Он о себе говорил мало и коротко: служу Отечеству. Официантка принесла и поставила на стол толстую свечу в стеклянном подсвечнике и еще по бокалу красного вина.
У Инги кружилась голова. Все происходящее ей казалось из будущего, которое никогда не станет настоящим. 
Вернулись. Девочка не спала. Она заплаканная, растрепанная, испуганная. Не спит, и сжимает подушку.
Он обнял дочь, а ему казалось, что он обнимает Ингу.

Дни пролетали, как поезда, и останавливались только на счастливых станциях. С одной стороны, от частного пансионата, метрах в трехстах – море, с другой – река. Инга любила медленно идти вдоль реки и наблюдать стремительное течение.
– Сколько здесь мальков! – Поток захватывал её.
– Это форель. Короче. Королевская рыба, – сказал Сергей.
А кругом розы, лавры, кипарисы, как в раю. Но девочке Гале хотелось в аквапарк, где она визжала от восторга, когда ехала по горке, закрученной в спираль, и, выскакивая из этой вертушки в воду, громко кричала:
– Мама! Мамочка! Мамуля!
На них смотрели как на семью. Они везде ходили втроем: он, она и между ними Галя. На пляже они были вместе, катались на прогулочном катере, где папа, открывая орех ножичком, порезал ей пальчик.
Сидели за одним столиком за обедом.
После обеда они отдыхали. У него жилье отдельное, веранда выходит в сад.
– Тетя Инга! – вбежала Галя в комнату. – Иди к моему папе. Он смотрит в книжку, а не читает. Я дала ему попугая, а он как кинет его!
- Разбил?
Девочка заплакала.

Вечером в субботу над горами сгустились тучи, хлынул тропический ливень, разразилась гроза. Инга стояла на ступеньках веранды и со страхом и наслаждением впервые наблюдала грозу над горами. И вдруг почувствовала, как Сергей подошел сзади, прижал ее, словно маленькую девочку, и погасил в ней страх перед этой горной грозой. В комнате Сергея было тепло и уютно. Дочка уснула, отвернувшись к стене. Он, наливая каберне в пластиковые стаканчики, прошептал: «- За тебя!»
– «За нас?» – добавила Инга.
Сергей глядел в её глаза, словно пытаясь разгадать женщину. Перебирал рыжие завитушки. Ему страстно хотелось любви. Но такой, чтобы в этой женской любви была и любовь к его ребёнку (мать которого погибла в автокатастрофе).
По крыше стучал дождь. Молния в горах. Ночью темная виноградная терраса наполнялась странными звуками, как ущелье.
 
Дни стали другие. Всё наполнялось любовью. Но Инга не могла не замечать взгляды окружающих. Русские даже на отдыхе быстро узнают друг о друге всё и, не стесняясь, вмешиваются в личную жизнь. Какая-то особая благодатная, связующая родственность заставляет их интересоваться и переживать за поступки людей, с которыми они знакомы порой всего неделю. Следующим вечером Инга сказала женщине с больной девочкой, что он одинок, разведен с женой. Косой взгляд соседки перестал осуждающе следить за ней.
Каждый вечер Инга шла к нему по виноградному туннелю. Виноградная лоза зацепилась за волосы, щекоча молодыми побегами усов. Дорожка предательски шуршала, и она шла-шла, ступая сначала на носок, а потом на пятку, чтобы меньше было шума, чтобы никто не увидел и не услышал, как она крадется за любовью. И в благодарность за эти страхи – поцелуи.

Сергей с дочкой уезжал раньше. Его серый потрёпанный чемодан, когда-то дорогой, теперь стал старым и прятался за его спиной. Объявили отправление. Инга чего-то ждала. И молчала, словно забыв все слова. Он слегка губами коснулся её губ. В эту последнюю минуту она ждала от него одного-единственного слова – «увидимся». Но он молчал. И тут неожиданно девочка приказала: «Папа, спроси у тети Инги телефон, я хочу ей звонить». Инга продиктовала, он забил его в телефон:
- Короче. Когда у меня был большой успех, я потерял друзей: они стали дальше от меня. То ли зависть в них проснулась, то ли во мне что-то изменилось. Когда у меня был очень большой успех, у меня появились враги.  «Не совершил ли я подлость по отношению к ним?» – спрашивал я себя. Бабушка говорила мне: «Не отрывайся от стада». Если они оказались в глубокой жопе, то и я должен лежать с ними на коровьем пляже?»
- А моя бабушка говорила: «В человеке есть всё, главное, какой стороной его повернуть».
- Попугая хотели повернуть, а он взял и разбился.

Поезд медленно, очень медленно тащился по перрону и не хотел прибавлять скорости.

Инга вернулась к морю одна. Плавала и искала глазами хоть кого-нибудь, хоть рыбу.
Одна сидела за обедом одна. Армянин-хозяин предложил ей перейти в апартаменты, которые, после отъезда Сергея, освободились.
- Я собрал вашего хрустального попугая.
- Зачем?
- Склеил. Мы, армяне, семьи не разрушаем, а склеиваем. У нас такая древняя религия. Дорогая вещь?
- От бабушки.

Инга чуть не расплакалась. Она шла через дворик, никого не видя, слезы, словно волна, накрывали ее.
– Инна? – встала перед ней девочка с улыбкой дельфина.
- А мама твоя где?
– Уснула. – девочка взяла Ингу за руку. – Ты куда?
– На море.
– Не ходи одна, там серый волк.
– На море нет волков, там дельфины.
– Возьми меня.
– Тебе нельзя. Ты с мамой пойдешь завтра. Я ведь не твоя мама!

Инга петляла по берегу реки. Река эта имела странное название – Скорпион. У этой горной реки было особое течение. Река Скорпион была совсем не похожа на ту реку, где Инга выросла и где почти нет никакого течения. Она, глядя, как мальки форели смешиваются с серебристыми острыми камешками в бурном потоке, вдруг вспомнила его взгляд, такой же стремительный, пронзительный и острый. Вспоминать было и приятно, и больно. Она, как королевский малек, тоже не смогла удержаться на мелководье своей жизни.
И вот река незаметно вновь вывела ее к морю. Инга бросилась в волны. «Море! Я люблю тебя! Благодарю тебя, море, что я здесь, – поднималась она на волну. – Благодарю тебя, волна! Море, как я долго ждала тебя».
Она плыла дальше и дальше, не оглядываясь, не боясь, не думая. Мысли остались там, за границей воды и песка. Этот водный хаос, казалось подчинил её своей власти и успокоил. И вдруг она услышала шум, крики с берега.
И перед ней, в десяти метрах возникла блестящая выгнутая спина. «Дельфин?» - удивлённо прошептала она. Но он сразу погрузился в пучину. Что там? Под водой? К ней стал подниматься из этой пучины страх, останавливая время.
- Я спасатель, - плыл к ней человек в маске. – Не бойтесь.

Вечером в виноградном туннеле Ингу встретил армянин (хозяин гостиницы): и опять предложил перейти в другую комнату, чтобы больная девочка ей не мешала. Он сказал, что подселять к ней никого не будет. Хозяин был гостеприимный армянин.
– Я люблю детей. Спасибо, – вежливо отказалась Инга.
Своих детей Инга не успела родить, жених погиб, как это теперь называют, в одной из «горячих точек».

 Через неделю Инга вернулась домой. Кофейная гуща в чашке засохла, сжалась, как шагреневая кожа. Но, когда она привезла из деревни свою маленькую собачку, которая искренне радовалась ее приезду, жизнь вернулась в прежнее русло.
Сергей позвонил через три дня, поздравил ее с днем рождения.
- Ты откуда узнал?
- С твоей страницы. В интернете, как в Греции, всё есть.Она пригласила его на вечер – девичник. Он вежливо отказался, сославшись на командировку. Но когда гости перешли к десерту, неожиданно раздался звонок в передней. «Даже без цветов», – с горечью отметила Инга.
Как-то быстро ушли подружки, они остались одни.
– Я не понравился твоим подружкам, – заметил он, звякнув ложечкой в кофейной чашке. В той самой чашке, где она нагадала роман на кофейной гуще.
– С чего ты взял? В конце концов, ты друг, и я вправе сама сделать выбор.
Инге казалось, что и он сделал выбор, их курортный роман будет продолжен. Ведь она так рада его видеть. Но почему же он молчит?
И тут она поняла: он любит власть над  женщиной. Там, у моря, она почувствовала какую-то заботу о себе, связанную, может быть, не с деньгами, а с чем-то большим, важным, необходимым. Казалось, он умеет разумно пользоваться той властью, которую чувствует над ней. Он был всегда такой любезный, целовал руки, ухаживал. И уехал.
Они встретились. Его глаза изменились, властные глаза стали жестче, и они словно говорили: курортный роман – это просто курортный роман. Он сказал, что уезжает в Москву зарабатывать деньги, что жить здесь на такую зарплату ему стыдно. Он пришел попрощаться и честно сказал, что эта встреча последняя.

На выходные Инга поехала в село, где она выросла. Рядом с их домом, где жили отец, прадед, дед, был храм. В храме молились о благополучии жизни и благодарили Бога за каждую земную радость. А потом в храме иконы сняли и там хранили обычное зерно, очищенное от плевел тяжелым крестьянским трудом. И она, когда была такой, как Галя, и весело прыгала с ребятишками сверху в зерно и хохотала. В зернохранилище работал её дедушка.
Теперь самое приятное впечатление давала река. Несколько лет назад рядом строили дорогу, и песок для работ брали из старого русла реки, так Старица помолодела, очистилась, расширила свои берега. Но нет течения в Старице, она скорее не река, а пруд.
Прошло тридцать лет, в храм вновь вернули иконы.
Августовское солнце заходило медленно, облака розовели, словно рябиновые грозди, горела полоска леса от погружения пламенного солнца, в багрянце была и Старица, удивительно отражая игру предосеннего неба.
Она встретилась с подругой детства.
– Может ли быть явлена благодатная любовь из романа на кофейной гуще?
- Мираж любви, – сказала писательница романов, которые редактировала Инга. – Расскажи всё. Дай мне сюжет для небольшого рассказа.
Инга начала рассказывать, и в ее памяти вновь стала оживать река с серебристыми королевскими рыбами, которые, резвясь среди сверкающих камешков, не замечают, как течение уносит их в море.
 - Это не та любовь, которую я искала, - усмехнулась Инга.
- А что это было?
- Так. Роман на кофейной гуще.
- Ты дашь мне в долг. До гонорара. Помнишь: «Я деньги истратила, теперь придётся отдавать свои».
- Ты репортёр от воображения.
- Я? – писательница округлила глаза за приклеенными ресницами.  - А ты?
- Ста истин нам всего дороже нас обжигающий обман.
- Возвышающий.
- Кого обман может возвысить? – И засмеялась: «Читайте и перечитывайте классику».

Прошло время. Инга смирилась: справилась с одиночеством, с беременностью. Родила сына. Её тревожило только то, что мать погибшего жениха требовала, уговаривала сделать ДНК. Вот пришло время ясности.
Инга проснулась в шесть, накинула халат, в котором была в свадебном путешествии (как она говорила подруге детства). Легкий туманный свет уже лежал розоватой полоской на картине «Буря на море ночью».
Сегодня она пойдёт к Махову, где всё станет ясно. ДНК уже сделали. Так просили родственники жениха.
В двенадцать часов на программе, словно на шоу, публично, им объявили.
- 99 и 9 десятых процента, что отцом ребёнка является…
- Жених, который остался на войне? – прошептала Инга, вытирая сухие слёзы.
- Его сын мне дороже собственного сына. - Сергей обнял её и тихо сказал. – У меня онкология. Вот и лысый я. И на войну не взяли. Прости.
- Жизнь продолжается, - заплакала с улыбкой мать жениха. – А война ещё не кончилась. У сотрудницы сын-офицер в плену уже год.
- Пусть у ребёнка будет три бабушки, - сказал кто-то из зала.
Аплодисменты.
19 сентября 2024


ВОЕННЫЙ ДОКТОР
Рассказ

По берегам обмелевшей извилистой речки стоит куга, как строй острых сабель кочевников-скотоводов. Если росла куга, пили кочевники шеломом воду из дивной реки. В прошлом веке красавица река была самой чистой рекой в Европе. Разнотравье окружает реку, прячется в этой зелени всё живое от солнца. В этой траве обитал и лягушонок. Он появился на свет совсем недавно и не знал о глобальном потеплении. Ему было весело и хорошо плавать в тёплой воде, сидеть в тине и ряске. Но вот лягушонок испугался и замер, слившись с зелёной травой возле куги, глядя, как легковушка прыгнул к самой воде и затих.
- Лет двадцать назад никто не ездил по траве, закон запрещал! – неприветливо встретила легковушка пожилая женщина с двумя внуками-близнецами. – Водитель за нарушение заплатил бы штраф. Пленэр портит. Ещё бы и права отняли! Всё перевернулось вверх дном. Наступило глобальное  потепление.
- Ось Земли смещается, - сказал молодой приятный голос из машины. – Такой жары сто лет не было.
- А вам сто восемнадцать?
Пятилетний мальчик, худой, шоколадный от загара, радостно подбежал к легковушке. Он привык, что после завтрака на траве остаётся еда, которую можно есть. Но сегодня он был так голоден, что не мог ждать и подошел ближе к машине и сказал:
- Дай поесть.
Из легковушки вышла девушка в красном купальнике и спросила худого мальчика:
- Как тебя зовут?
Нарт был худой, черный, как шоколадка.
- Нарт. Еда есть?
Мужчина кинул из машины мальчику апельсин:
- Лови!
Нарт ловко поймал. Он глотал апельсин со шкуркой, сок тёк по рукам, по подбородку, он так жадно ел, словно всхлипывал.
Потом ему дали пиццу. Кусок надкушенной пиццы мальчик съел, отойдя к куге. Вот он  и опять подошёл.
- Сколько тебе лет? – спросила девушка в красном купальнике.
Нарт показал пальцы руки, оттопыривая мизинец в сторону, словно мизинец рос сам по себе.
- А что ты такой маленький? Ты мальчик с пальчик?
Нарт засмеялся и протянул опять руку.
- Ты где живёшь?
- Здесь.
- В реке? – засмеялась она. – Речной мальчик?
Девушка в красном купальнике дала ему холодную из холодильника легковушки устрицу.
Нарт с братьями жарили на костре лягушечьи лапки и ракушек, и  он знал, что их можно есть.

Насытившись, мальчик пошёл играть в реку, где плескались ещё два мальчика. Он  бросал лягушонка в воду. Потом ловил его, как мячик, и опять бросал, смеясь. Это доставляло ему радость.
- Его нельзя утопить, - речной мальчик зажал лягушонка ладонями и показал мальчикам. – Не бойтесь, он умеет жить в реке.
- Ну и что? – подошли близнецы-братья, они были уже первоклассниками.
- А он может вот так! – Мальчик подбросил лягушонка вверх и засмеялся. - Летает!
- Лягушка-путешественница! – рассмеялся первый близнец.
- Лягушка-Царевна! – с любопытством глядел второй близнец.
Около воды стояла бабушка близнецов, прикрываясь от солнца зонтиком персикового цвета.
- Лягушонок умрёт, если его мучить. - Она терпеливо объясняла детям и строго смотрела на истощённого чужого ребёнка. – Как тебя зовут?
- Нарт. Я его кидаю! Вот так! – Он увлекал мальчиков своей игрой, ему не хотелось оставаться одному. – А меня так брат учил плавать.
Лягушонок взлетел и плюхнулся в воду. Переждав секунд пять, словно очнувшись от удара, заработал лапками, плывя к берегу.
- Лягушонку больно. Нарт! Так не надо кидать! Выходите из реки!
- Тут мой лягушонок живёт! - речной мальчик смотрел на детей из куги. – Ква-ква?
- Пусть живёт. Ты тоже выходи, Лягушонок. Я тебе пряник дам. 
- Лягушонок! Иди к нам! – повторили братья.
Лягушонок побежал за ними и скоро ел пряник с огурцом.

Нарт, действительно, был речным мальчиком, он родился и жил в вагончике на пляже. Братья его были намного старше и пищу добывали себе сами. А сестра сгорела, когда стояла жара, и начался пожар. Лягушонок сидел у воды, жил на воде, как ацтек. И это было ему привычно. Раньше его не пускала Сузана, но теперь он мать свою не слушал, а бежал, куда ему хочется. Река для него была всё: и игра, и отдых, и еда. Ему всегда хотелось есть, когда все вокруг ели. В кафе ему иногда давали еду, но только тогда, когда шёл дождь, и пляж был безлюден.

Сегодня наехало много людей с электричкой, рядом был мост и станция, и они партиями присоединялись к пляжникам. Около моста и деревья, и трава, и песок. Иногда и машины подруливали. Девушка в  купальнике вышла из воды, забралась в легковушку и уехала. На её место, постелив пляжное розовое полотенце, легли Лида и Таня.
Рядом - парни с нардами на шахматной доске.
- Неделю жара, - сказал парень, глядя в мутную воду.
- 38 градусов всю неделю, прикинь. Вон лягушонок у берега брюхом кверху плавает.
- Нефть в Иране горит. Смог.
- Пляж безработных, - усмехнулась Лида, листая  глянцевый журнал на английском языке. – Отдыхают! А день-то не выходной! Среда.
- Ох! Сколько тут бездельников. - Засмеялась бывшая спортсменка. – Шли бы работать.
– Работать они будут? Жди! – Лида - брюнетка, волосы её отливают черным перламутром на солнце. - Это лохи!
- Хоть лоха бы какого-нибудь, - засмеялась фехтовальщица. – Хоть одного бы раба завести.
– Где купила? - Лида сняла с фехтовальщицы шляпу. - Дай мне, а то у меня волосы чёрные.  - Примерила шляпу, пригибая ей поля по бокам, как у ковбоя.

Двое безработных играли в нарды, нардами у них были старые советские пластмассовые шашки.
Вдруг один из них встал и, как к магниту, притянулся к брюнетке.
- Вы так загорели! Две шоколадки! – подарил комплемент игрок, глядя на полные покатые кремовые плечи. – У вас такие красивые волосы! Антрацит.
- Крашеные! У меня свои, как у неё.
- Таранка! - Идёт парень, увешенный сушёной рыбой. Таранка издаёт запах, солёный, манящий. Нагоняет аппетит, словно нарочно.
- Свежая таранка! - Разносчик, как по вызову, останавливается перед жгучей брюнеткой.
- Хочу таранку! – Лида достаёт из сумки чёрный кошелёк: зеленеют доллары, краснею рубли. – Мне самого крупного леща мне! 
Тоня отошла, она знает у подруги не случайно квартира в Питере, комната в Москве, хоть и живёт у родителей, недалеко от реки. Квартиры сдаёт – денег полный кошелёк.
- Слушай, ты не сходишь за пивом? - она оторвала голову рыбе. – Хочешь леща?
- А какое надо? – парень встал. - Жигулёвское?
- Я в баклажках не пью. – Дала ему красненькую сотку. - Хорошее купи.
Вернулся игрок с пивом. В одной руке - бутылка немецкого, в другой – баклажка жигулёвского.
- А это ты зачем купил?! – Лида взяла немецкое пиво и уставилась на баклажку. – Я же тебе говорила – я в баклажках не пью!
- Себе взял, - сглотнул он из горлышка серую муть.
- А сдачи где?
- Нет.
- Я тебе разрешала покупать тебе пиво?!
- Тихо. – Парень озлобленно подсел к ней ближе. - Не кричи.
- Ты на чьи деньги купил?
- Я купил самое дешёвое.
- Ты за чей счет купил? Посмотрите на него! Он купил себе пиво за мои деньги! Тебе кто разрешил покупать пиво за мои деньги?! Встань! Не садись на моё полотенце!
Они встали друг против друга озлобленные, и казалось, схватки не миновать. Жара палила. Все смотрели на них, словно на сцену в телесериале.
- Не туда смотришь, - сказал парень своей девушке у куги. – Кино там…
Брюнетка скинула на песок шляпу, швырнула глянцевый журнал и пошла к воде. Плавки экзотические, тонкая тесьма сзади, сливаясь с её кремовой спиной, притягивали взгляды.
Вдоль берега шли бомжи, обходя свои владения, словно дозор. Отдыхающие притянули к себе ближе сумки.
- Смотри, что там? - сказал бомж-подросток.
- В куге? Что это там?
- Труп.
- Мальчик! – подросток кинулся к воде.
- Стоять! - Удержал старший молодого. – Скажи вон тем.
- Что сказать?
- Что у них труп. – Он показал на учебную группу силовиков. – У нас нет прописки.
Лида пошла в воду и вдруг увидела спортивного мужчину. Его мускулы накачаны, спина мощная, талия упруга. Он как-то странно шел. И не плыл. 
Лида бы попросила у него закурить, если бы он был на песке, и познакомилась.
Вдруг спортсмен резко шагнул к куге:
- Что это у вас тут плавает? – метнул он в неё глазами.
Лида, словно проснувшись, вдруг увидела: в тине, в ряске плавает тельце ребёнка спиной вверх.
- Чей ребёнок? – громко крикнула Лида, выскакивая из воды, словно из кипятка.
Следом за ней из воды вышел мужчина, он нёс ребёнка.
- Что вы лежите тут?! – Лида в испуге бежала горящими ступнями по раскалённому песку. - Ребёнок утонул!
Над ребенком склонились спортивные, крупные тела мужчин.
А Лида всё кричала:
- Ребёнок утонул!
Толпа окружила ребёнка.
Между зубов вложили мальчику зажигалку.
- Вызовите скорую!
- Почему нет скорой?
- Это силовики, они вызвали.
Мужчины вокруг ребёнка были сдержанно-спокойны, они знали военного врача и доверяли ему. И сегодня, как на войне, пытались спасти жизнь человеку.
Вадим Юрьевич – военный врач – с женой и другом пять минут назад лежали как все на горячем песке, загорали. И когда услышал крик, подошёл.
Подошла и женщина.
- Где ты была, Сузана? – спросили её.
- Он нежилец, я сразу поняла, как он родился - сказала Сузана с растрёпанными волосами и красным лицом. Она скорее была похожа на бабушку ребёнка, а не на мать. - Он такой же, как дочка была.
Врач тоже, как все, был в плавках, так в плавках он встал на колени перед мальчиком. И решал, что делать? Пульса не было. Дыхания не было. Сколько? Две минуты? Клиническая смерть?
Вадим Юрьевич хлопнул его по попке, ущипнул за щеки. Дальше руки делали всё сами. Быстро, уверенно, профессионально.
- Отойдите! Отойдите все! Дайте воздух! Он в коме.
Вдруг мальчик вздрогнул, вздохнул и заплакал.
- Он дышит?
- Дышит.
- Плачет!
- Сузана! Где ты была?
- Я колола дрова, обед варить, - она тёрла красное лицо.
Женщины, окружившие мать, говорили взволнованно. 
- Сузана, где ты ходишь?
- Она пьяна. Разве это мать!
- Что с ней говорить?
- Это не мать, а бабушка. Она не пьяная.
- А почему красная, как рак? 
- Это у неё давление. Ей дали лекарство. Мы знаем её. У неё десять детей. А девочка сгорела в вагончике зимой, у них печка-буржуйка была.
- Для Сузаны главное, чтобы у них были набиты животы. Ей кормить их нечем.
- А смотреть она за ними не смотрит…
- Откуда они?
- Они беженцы. Бог, да помоги ж нам!
- А муж её где?
- Был один. Умер.
- Нарт плачет. Он зовёт меня, - Сузана рванулась протиснуться через спины мужчин к ребёнку. В одежде её неряшливость. - Дайте мне его!
- Не надо им мешать, Сузана.
- Почему детей не заберут у неё? Он здесь, один как лягушонок, из воды не вылезает.
- Вон, читайте! Написано крупными буквами: «Купаться не рекомендуется».
- А где купаться? Все реки загадили, отравили. Всю экологию разрушили! А жара сорок.
Вдруг женщина захлопала в ладоши, потом другая, третья. И аплодисменты становились всё громче.
- Почему они хлопают? - Сузана видит, как весь пляж аплодирует. Им что здесь? Театр на пляже? 
- Они так хотят выразить благодарность врачу.
Врач нёс мальчика на руках через весь пляж по раскалённому песку к машине «скорой помощи».
- Задышал, - вздохнули все почти разом.
– Дышит! Дышит.
- Дышит! Военный доктор спас твоего сына. Приехала «скорая». – Тормошит Сузану продавщица пирожков. - Сузана, ты поедешь? А давление? Ты красная вся.

Выполняли заказы и наказы Перестройки. Лес рубили, а щепки летели.
Никто не знал, каким будет здание после перестройки, но многие начали разбирать свой муравейник сами вопреки всем законам природы.

Врач думал, что вражда рождается из жестокости, жадности, не любви людей друг к другу. И никто не знает, как остановить начавшуюся войну, где погибают дети. Садизм – горючее, которое вбрасывается в топку.
Когда врач возвращался от скорой помощи к своей жене, люди на пляже хлопали.
«Какой-то странный спектакль, - подумал врач. – Неужели так оно и есть? Все мы актёры, и жизнь - большой театр?»

Шум аплодисментов все громче и громче. Солнце как люстра освещает театр действия жизни человеческой. Вадим Юрьевич улыбается: «Мы все равны перед жизнью и перед смертью». Он понимает, они не знают, как ещё выразить свою радость и благодарность и просто хлопают, как дети. Однажды после операции, во время очередного обхода больных, очень пожилая женщина, лёжа на кровати, взяла его руку и стала целовать. У него не хватило сил и мужества отнять у неё свою руку, которая ещё не остыла и в которой только что он держал скальпель. Это было дороже самых больших денег, которые ему когда-либо удалось заработать.

…Бомжи: мальчик-подросток и два парня прошли вдоль реки.
- Они живут здесь. Люди-бомжи, как юродивые, - сказала бабушка.
- Бомжи? - Двойняшки, не понимая посмотрели на неё.
- И пусть были бы спасателями. Дали бы им лодку. Пусть работают. 
- Спас военный врач. Если бы его не оказалось, мальчик бы умер.
- Откуда такие матери берутся?
- Что мать? У неё их десять. В вагончике на пляже живут.
- Зимой-то как?
- У них печка-буржуйка, труба в окно выходит, как в окопе.
- На пляже грязь. А все пришли и лежат. – Возмущается женщина рядом. - Я пять лет в Лейпциге жила.
Пляжный народ, безработный, беззаботный, загорелый, все, как одно целое, смотрели на врача, который шёл искупнуться, смыть жару. И опять стали ему аплодировать все.

…В это время подъехала чёрная легковушка по зелёной траве.
- По лягушонку проехал! – закричали мальчики-близнецы, подняли лягушонка и принесли его бабушке.

Вылезла девушка в красно-желтом купальнике из легковушки и удивлённо крутила головой:
- Здесь какой-то концерт? Все хлопают!
Солнце жарило людей, траву, лягушат.
-  Где мой шоколадный Лягушонок? – В руках у неё был пакет апельсинов в сетке.
- Какой лягушонок? – удивилась Сюзанна.
- А тут речной мальчик был, - она достала из пакета мороженое крем-брюле, плитку шоколада «Алёнушка». Большой пакет разорвался, апельсины покатились по песку. – Где мальчик?
Лида засмеялась как-то странно, как Настасья из «Идиота».
К машине подошли братья-близнецы, облизываясь, глядя на апельсины и мороженое.
- Где мальчик? – спросила и их девушка с подарками.
- Какой? – посмотрели близнецы друг на друга. – Я? Или я?
- Лягушонок, - смеялась девушка, одаривая мальчиков апельсинами.
- Нету! Утонул.
Мальчики побежали к бабушке, радостно крича:
- Бабулечка, почисть апельсин!
Лида нервно засуетилась, поправляя жгуче-чёрные волосы, и вдруг поднялась, схватила сумку, и побежала не к станции, а под мост, где были дикие заросли чертополоха и куги.
Таня подошла к подруге:
- Ты что ревёшь?
- Адрес мне его дайте. Я к нему ездить буду…

Прошла неделя. В местной газете было напечатано, что полицейские, проявив отвагу, спасли  ребёнка на пляже.
- А про врача забыли написать?
- Он военный доктор. Ему нельзя быть в газете.
Октябрь 2024