Сирень

1

Сирень неистово цвела,
А счастье всё не наступало.
Закончив скучные дела,
Адель задумалась устало.
Куда влекла ее стезя
Пустого, внешнего успеха?
Кругом фальшивые друзья
И приступы глухого смеха.
Наивный захолустный сброд
Поддакивать подобострастно
Спешит, пока безбожно врет
Поэт столичный, это ясно.
Неясно только как сексот,
Комедии соавтор жалкой,
Не брезгует, сойдя с высот,
Американской социалкой.
И вечно Сёмина сестра
На кухне чавкает некстати,
Прихорошиться ей пора
И выбрать поновее платье.
А эти трое холостых,
Включая лысого шлимазла?
Поэт, шепча последний стих,
Берет селедочного масла,
Намазывает на блины
И щедро подливает херес.
«Маэстро, мы восхищены!» -
Старухи ластятся, ощерясь.
Опять читает и опять
Начальник транспортного цеха,
Для тех, кто любит выступать,
Преклонный возраст не помеха.
Высмеивая эту жесть,
Людей тасуя, как в колоде,
Адель считай уже лет шесть
Утюжит галстуки Володе.
Он по характеру таков,
Хотя и приезжает редко,
Что разогнал всех женихов,
Осталась рыжая субретка.
И, тявкая, хвостом крутя,
Учуяв лакомство не сразу,
Она влетает, как дитя,
К хозяйке грустной на террасу.

2

Хоть разум в людях и угас,
Поэзию с планеты выслав,
А снится каждому из нас
Бессмертие в одном из смыслов.
Мечтает вырубить любой
Свой профиль в неприступных скалах,
Чтоб по утрам белил прибой
Морщины на ланитах впалых.
Не важно, ты ломал комедь
Или над страстью сокрушённо
Фанфары заставлял греметь,
Глотнув холодного крюшона.
Любовь и бренность не в ладах,
Восчувствовавшему однажды
Дано свечение впотьмах
И насыщенье вечной жажды.
Пусть разлетелись лепестки
Отцветшие, расстались двое,
Но зерна счастья и тоски
В себе содержат всё живое.
И как сказал то ли Басё,
То ли Мицкевич, я погуглю,
Нетленна память обо всём,
Что догорит подобно углю.
Нетленна память о ночной
Неунимающейся дрожи,
Когда, вдыхаемый волной,
Твой отзвук чудится, о, Боже!
Когда шедевр иных времён
Пылает ангелом в зените
И, верой в чудо озарён,
Магические тянет нити.
И в пряно пахнущих цветках
Лилово девственной сирени
Уже воспрял грядущий прах
Неистребимого Творенья.

3

«Володя, ты меня прости,
Я правда больше не могу так».
Она кормила жирных уток,
Зажав сухарики в горсти.
Развязка видится такой лишь,
Когда ты сердцем разорён.
По набережной, фон-барон,
Вышагивал престижный колледж.
Там девочек носить хиджаб
И воевать за Палестину
Учили, взбалтывая тину,
Фиоритуры бычьих жаб.
«Адель, а как же свадьба наша?»
«Забудь. Мне Сёмина сестра
Всё выложила. Ну, хитра!
А одевалась как параша».
Закат сощурился на гладь,
Червонным золотом разоткан,
Филологиня и красотка
Умела образно сказать.
Измена непереносима,
Ей в Кишинёве много раз,
Ещё был в доме керогаз,
Твердила горько тётя Сима.
И что теперь? Не вечера ж
Организовывать шестёркам.
Досадно, в доме под Нью-Йорком
Имелся встроенный гараж.
Уеду с Марком заграницу,
Стараясь не вдаваться вглубь.
А ты - ворону приголубь,
Раз проворонил голубицу!