Лютик

Весною давней в поле цвёл
Душистый красный лютик;
И до чего я был влюблён
На стебле в каждый жгутик!
И каждый лепесток его
Я воспевал! Как я любил
Сидеть до ночи у него
И знать – ему я тоже мил…
Но ревность не давала спать,
Пока и звёзды, и луна
Мой лютик могли развлекать
И с ним всю ночь бывать без сна;
Пока красавица-кукушка
Или певучий соловей,
А, может, наглая лягушка
Иль тучный и нахальный змей
Могли смотреть на лютик мой.
Ах, эта мысль меня душила!
Ведь клялся лютик: “Я лишь твой!”,
Но по утрам его будила
Роса.
И сердце моё тайно
Терпело даже шум травы,
Которая, будто случайно,
От неба жгучей синевы
Теряла иногда сознание
И падала в те лепестки,
В которых видел я страдание, –
От них выл ночью от тоски
Со дня, как стало мне понятным,
Что лютик мой совсем не мой,
А в сердце его необъятном
Не я один, кажись, такой.
И в ночь, когда закрыло тучей
Небесных воздыхателей
С походкой я слегка ползучей
Заметил двух предателей:
В свете немого светлячка
Мой лютик красовался.
Увидев меня, он едва
С земли ни оторвался.
И я сказал, что не могу
В разлуке находиться.
Что буду жить я на лугу,
Что я готов лишиться
Всего, что было у меня,
Ведь “всё” стало б ничем,
Не будь лютика.
И ни дня
Я не хочу ни с кем
Прожить.
Только с тобой, цветок.
И глубоко в моих глазах
Прочёл он что-то.
И умолк.
А на его серых губах
Блеснула грустная улыбка –
Хотел он выкопать себя,
Но каждая его ошибка
Стоила бы жизни. Он, скорбя,
Ждал меня будто бы всегда.
И мы нашли теперь друг друга.
Признаюсь, думал: “Никогда
Не будет грусти и недуга
У ангела в теле цветка!”
Я дал бы ему всю любовь!
Но ноша была нелегка,
И сердце моё ноет вновь…
 
В горшке просторном жил теперь
Душистый красный лютик,
Но ревность, словно дикий зверь,
Заметила, что жгутик
Был освещён солнца лучом,
Что солнце грело мой цветок;
И с того дня перед окном
Не появлялся уж горшок.
Как можно солнцу улыбаться,
Как можно греться у него,
Когда есть я?!
Пришлось прощаться
Лютику с солнцем. Оттого
Теперь его грели лишь свечи.
Он много на огонь смотрел,
И день за днём нежные плечи
Опускал ниже… Всё белел…
Но лютик мой тогда не плакал,
Хоть видел я, что нелегко
Спать в тишине, когда не крякал
Никто. И корни глубоко
Расти отныне не могли.
Мой лютик слегка пожелтел,
Пока жил ото всех вдали,
И по утрам больше не пел.
Но я заметил, что паук
Вьёт рядом свою паутину,
И меня одолел испуг
К серьёзному столь господину.
Горшок теперь стоял в подвале,
Но жалоб вновь не слышал я.
Мы по ночам раньше мечтали, –
Теперь он ночью втихаря
Рыдал.
Но мог ли я лечь спать,
Когда в кромешной темноте
Лютик вполне мог вспоминать
О солнце, небе и весне?!
Когда огонь свечи плясал
И дёргался от холода?
Когда отражение зеркал
Было пластичней золота?
Но на мои расспросы
И на моих упрёков рой
Лютик вздохнул, поправил косы;
Мой страх – да, был его виной!
А ночь пугающе молчала.
Я помню, как моя душа
Тогда, как дикая, кричала,
Но кто мог слышать?
И, дрожа,
На утро я пришёл к нему.
Быть может, хотел извиниться?
А впрочем, вру то я кому?
Я продолжал на него злиться.
Но вместо моего цветка
В горшке лежала горстка пепла.
Ну как же мог я, лютик мой,
Тебя обидеть так нелепо?
 
Он пел, он цвёл и он любил
Так робко! И так вдохновенно!
Но лютик мой себя убил,
Страдая молча и смиренно.
Ах, что осталось от любви
Моего милого поэта?
Лишь только горсточка земли
И красный цвет в красе рассвета.
 

1 февраля 2024