Александр. Часть 2

1.
Трудился Саша на заводе,
Работник был он неплохой.
И в мастера подался вроде..
Стал вобщем малый деловой.

Любил мой братец  "приколоться".
Ума не черпал из колодца,
Но с юмором умел дружить
И часто к месту применить.

Но подлость не умел прощать.
И, будучи прямолинеен
И в правоте своей уверен,
Мог "кулаками помахать",

Горячим становясь не в меру,
Тем самым огорчая Веру.

2.
Сын Славик появился вскоре,
А там и дочку стали ждать.
И в память бабушки, не споря,
Решили Аннушкой назвать.

Нас с братом старшим увели пути дороги -
Судьбу не угадать, не обойти.
И разные у нас  троих пути.
Бывали редко на родительском пороге.

Остался Саша рядом  проживать
И в путь последний проводил отца и мать.

3.
Мы в жизни все живем беспечно:
Всё хорошо - ну так и быть!
Не думая, что мы не вечны,
Не учимся ее ценить.

Но шло уже большое горе.
Отец наш разболелся вскоре.
Туберкулез его добил -
Не зря же пил, табак курил.

Недолог путь ему отмерен:
Шестой десяток не дожил.
И кто бы что ни говорил,
Но  матушке моей  был верен. 

И,  к слову,  о поре измен...
Нас ждало  время перемен.

4.
И девяностые, лихие,
Нежданные и непростые
Обухом, плетью по спине
Ударили по всей стране.

Мы выживали, кто как мог...
Закрылись фабрики, заводы..
И у кого лишь огороды
Считали: их спасает Бог.

Да, перестроиться непросто!
Был уготован до погоста

5
Тем путь, кто не нашел себя.
Вмиг опустели магазины.
Глазами хлопали, скорбя,
Пустые, чистые витрины.

Тут академик иль учитель,
Обычный чел(овек) иль небожитель,
Встал за прилавок,  на базар
Продать свое или товар.

Мы превратились в челноков
Снующих, кто до куда смог.
Познавши тысячи дорог
Рабов, не скинувших оков.

И появились на помойке
Бомжи - приобретенье перестройки.

6.
Как в кружке пива с белой пеной
Всплывет вдруг  мусор, разный шлак,
Так и на улицах мгновенно
Твориться стал сплошной бардак.

Всё продаваться стало днём,
Хоть денег не было при том.
А ночью продавалось тело...
Иные же пошли на "дело"...

Так  перестройки колесо
Давило всех и без разбора.
И осознали мы не скоро:
Куда же так страну несло?

Все идеалы коммунизма
Вмиг стали вдруг анахронизмом.

7.
Не смог принять брат перемен.
Трудиться был готов до пота,
Готов работать был сто смен,
Но не нужна его работа.

Хотел быть работягой честным.
Купи-продай - не интересно.
И хищником быть не хотел.
И так остался не у дел.

Тут,   как грибы после дождя,
В стране возникли  "ООО", артели,
А в них "тузы" заматерели ,
Кто стал работать "на себя".

С небес смотрел на всё Господь,
Как душу пожирает плоть.

8.
Завод его закрылся вскоре.
Как работяге выживать?
Век не видать вам этой доли:
На  кухне дома бунтовать!

Так наловчился мужик русский.
Не с Марсельезой , по-французски,
На кухне с жёнкой воевал.
У русских свой "Интернационал".

На трех работах "пашет" Вера,
Чтобы детишек прокормить,
А Саша начал крепко пить,
Порою забывая меру.

И на жену поднять мог руку,
Жизнь превратив любимой в муку.

9.
Лишь потеряешь в чем-то меру,
Болезни сразу тут как тут.
И если даже примешь  меры,
То все равно тебя  подстерегут.

Пока иные выживали,
И капитал другие наживали,
Наш Саша инвалидом стал,
Хотя об этом не мечтал.

Брат  едет к мамочке спасаться,
После болезни выживать,
Жена - детишек поднимать,
Пытаясь этим оправдаться.

А в сущности понять они не могут:
У каждого теперь своя дорога.

10.
Потемки - каждая семья,
Нам виноватых, правых не искать.
Одно лишь точно знаю я,
Всегда родного легче оправдать.

С женой совсем не повезло -
"Забился к маме под крыло".
И как Иуда Головлев,
Он "пил у нашей  мамы кровь".

А маме крест пришлось  нести,
Который как Иисус взвалила на себя сама.
И не хватило нам и ни любви, и ни ума,
Отговорить ее от этого пути.
 
Весной ее Голгофе наступил конец.
Полгода без нее прожил "птенец".

11.
Что наша жизнь? Скажи мне, брат?
А ты молчишь! Не жду ответа...
Ты сколько раз твердил: "Держись!"
Не видя  смысла в слове этом.

Тебе бы жить, детей любить,
Лелеять внуков и растить,
В любви жить с Верою своей,
Быть человеком средь людей...

Ну что же,  такова судьба!
Не вольны мы перечить ей!
Лишь самый сильный из людей
Изгонит из себя раба.

Так будет до скончанья века:
Непросто оставаться человеком.