Портрет

Коварный Змей в саду цветущем,
Укрылся тайно меж ветвей,
Он смотрит в спины всем идущим,
Чтоб укусить кого больней.
Он жаждет видеть непорочность,
Чтоб всякий был хорош собой,
Чтоб нимб сиял над головой –
Так ложь и дьявольскую точность,
Он льстивой обернет игрой
И заберет чужой покой.

И вот, на сцене появился,
Потомок греческих богов:
Второй Нарцисс к воде склонился,
Сойдя украдкой с облаков,
Свои черты увидев боле,
Не смог он взгляда оторвать,
Влюбившись в красоту и стать,
«Прощай» – небрежно бросил воле,
И Змей подполз к его ногам,
Предавшись сладостным речам.

Он говорит ему лукаво:
«Ты очень молод, свеж и мил,
Ты от того имеешь право,
Мечтать, чтоб мир тебя любил,
Небесных глаз чарует ясность,
И россыпь золотых кудрей,
Но сколько юность длится дней?
Услышь в словах моих опасность,
Ведь даже редкие цветки,
Свои теряют лепестки

Искусство, как и ты, навечно,
Так воспылай и будь огнем,
Что так любезно и сердечно,
Всех на пути сожжёт своём,
Найди всё то, что, не имеешь,
Ведь жизнь ничтожно коротка,
Она и без того скучна,
Отдайся ей – не пожалеешь,
Пусть управляет ей разврат
И плюнь на то, что говорят»

Нарцисс кивнул и что-то остро
Кольнуло в области груди,
Цвета вокруг кричали пёстро –
Лишилась акварель воды,
Казаться начал гадким серый,
Он будто душу не имел,
Венец Природы захотел –
Творец безвкусный, неумелый –
В палитре новый цвет смешать,
И в честь себя его назвать.

Пропахло опиумом тело,
Рубашка вымокла в духах,
Ведь он решительно и смело,
Всех оставлял в одних чулках,
Когда и женщин обожанье,
Ему наскучило совсем,
Он начал заниматься тем,
Что юношам дарил страданье,
Он после посещал дома,
Что обходили господа.

Пока небрежно обращался,
Он с жизнями других людей,
Портрет настенный превращался,
В  печальный призрак прошлых дней,
Так на руках его застыла,
Чужая кровь,а алый цвет,
До самой рамы съел портрет,
И чернь его к себе манила,
Надменный взор, кривой оскал,
Всё Дориана упрекал.

И в Боге не найдя покоя,
За жизнь добра не совершив,
Он стал для общества изгоем,
До тридцати восьми дожив.
Убив однажды человека,
Что тратил на него холсты,
Изнемогая от любви,
Он сделался злодеем века,
Все стали для него враги –
Подать ему нельзя руки.

Сжимая крепко нож кровавый,
Которым он убил Отца,
Вновь пригодился для расправы.
Портрет его – источник зла.
И вот, ммомент  – опять сияет,
Голубизна прозрачных глаз,
Но Господин на этот раз,
На самого себя взирает:
Лежит на каменном полу,
Предавший честь и красоту.