Оккупация как пропагандистское клише

Поскольку оккупация практически всегда предполагает качественное превосходство в силе, влиянии, возможностях оккупирующего государства над оккупируемым, даже полностью добровольное невынужденное согласие законной власти последнего на ввод военного контингента извне (либо официальная просьба о таковом) обычно вызывают неоднозначную реакцию в остальном мире. Вольно или невольно, но держава демонстрирует с помощью оккупаций свою мощь и усиливается ещё больше. В связи с этим возникают сомнения в самостоятельности и легитимности оккупируемого режима: а не является ли он марионеточным? С другой стороны несомненно, что принятие любых не противоречащих международному праву решений — в том числе и решения о сознательном ограничении своего суверенитета в пользу внешней силы — находится в рамках полномочий законной власти, немотивированное противодействие которой, в свою очередь, находится вне международных правовых норм. Само по себе международное право как наднациональная концепция есть система добровольного самоограничения суверенитетов государств, признающих таковую. В её рамках государства заключают союзы, входят в международные структуры (в том числе военно-политические и экономические блоки) — то есть де-факто ограничивают свой суверенитет.

Как следствие проявления подобной двойственности и затруднительности использования различными странами и группами стран официальных правовых рычагов для противодействия нежелательным статусным изменениям в мире в случаях оккупаций соперничество заинтересованных стран во многом перемещается в область пропаганды. Генерация и популяризация пропагандистских клише, организация должным образом общественного мнения стала действенным оружием в борьбе за гегемонию, обесценивая или, наоборот, умножая действия одних сил и издержки конкурирующих. В этом смысле оккупация является удобным поводом для обвинений в замаскированной агрессии с целью перераспределения ресурсов и силового насаждения угодного державе-агрессору мирового порядка. Поэтому ныне во многих случаях применение войск вне своей территории обставляется как результат солидарного решения многих стран-участниц, несмотря на то, что подавляющее большинство последних участвует в подобных миссиях сугубо символически и не всегда в полном смысле добровольно.

Стоит отметить также, что ни в одном определении оккупации в авторитетных источниках не содержится ясного отличия её статуса от размещения зарубежной сети военных баз по межгосударственным договорам — что даёт дополнительный повод для применения двойных стандартов. Фактически наличие или отсутствие факта оккупации ныне определяется отдельно в каждом конкретном случае — и во многом является результатом противоборства СМИ, риторики госструктур по связям с общественностью, а не юридическим консенсусом. Сами пропагандистские клише — оккупация, оккупант, сателлит, лимитроф и др. — приобрели выраженную отрицательную эмоциональную окраску, что ещё более затрудняет корректный анализ. В результате происходит постепенное замещение терминов даже и в тех случаях, когда они с международно-правовой точки зрения безупречны, во многом это вынужденный перенос акцентов из-за опасений шельмования. Примеры:

    слово «оккупант» замещается словом «миротворец»,
    «оккупация» становится «временной миссией по поддержанию правопорядка» или «военным присутствием»,
    «оккупировать» порой трансформируется в «освободить»,
    «оккупационная армия» превращается в «ограниченный контингент»,
    «государство-сателлит» выступает как «государство-клиент»,
    «интервенции» идёт на смену «военная помощь»,
    «контроль над территорией» уступает место «борьбе с терроризмом» или «интернациональному долгу» и т. д.

Происходит и ухудшение отношения к некоторым оккупациям прошлого, как правило, путём линейной экстраполяции и апеллирования к нынешним более жёстким нормам международного права, особенно в области соблюдения гражданских свобод. Виктор Гущин в связи с этим отмечает (недоступная ссылка с 09-08-2018 :

    Международное право, если уйти от юридической дефиниции, – это определённые, принятые международным сообществом, договорённости, которые отражают существующий в мире баланс политических сил. Когда этот баланс меняется и на политической арене мира появляются новые игроки, предпринимается попытка сформулировать новые договорённости... Впервые о нелегитимности ялтинских соглашений президент США Джордж Буш заявил на праздновании приглашения Литвы в НАТО 23 ноября 2002 года: «Мы знали, что произвольные границы, начертанные диктаторами, будут стёрты, и эти границы исчезли. Больше не будет Мюнхена, больше не будет Ялты»... Однако вплоть до визита президента США Джорджа Буша в мае 2005 года в Ригу речь никогда не шла об оккупации стран Балтии, говорилось лишь об инкорпорации. В мае 2005 года всё изменилось. Слова Джорджа Буша об оккупации стран Балтии послужили своего рода сигналом и для самих США, и для Европы.