Она родилась с сигаретой в желтушных зубах...

Она родилась с сигаретой в желтушных зубах,
В разбитых очках с почерневшей железной оправой,
С родимым пятном на лице, сединой в волосах,
С потрёпанным томиком Кафки подмышкой - в канаве.

В канаве времён, на обочине тёмных веков,
Она родилась у печали с глазами пустыми,
Не верящей в Бога, не верящей вовсе - в любовь,
От парня какого-то в шортах и кепочке синей.

На кепочке синей написано было "Lacost",
Отсутствие буквы последней кричало "подделка".
В последней осенней декаде, в Рождественский пост,
Она родилась не в рубашке, в простой телогрейке.

На той телогрейке был номер из чисел простых
Какой-то, какое-то странное глупое имя.
И странная белая тётя в халате святых
Отрезала бритвою Оккама от пуповины...

Её не встречали с букетом увядших цветов,
С бутылкой "Советского", сопли бросая на ветер.
Какая-то женщина с красным прыщавым лицом
Её унесла в неприглядном прозрачном пакете.

Она родилась с сигаретой в желтушных зубах,
В разбитых очках с почерневшей железной оправой,
С родимым пятном на лице, сединой в волосах,
С потрёпанным томиком Кафки подмышкой - в канаве.

И было в ней что-то, в её обречённых глазах,
Глядящих на мир с равнодушием дряхлого старца,
В её ревматичных руках и дрожащих устах,
Что грустного Бога ещё заставляло смеяться...